Анджела Картер - Любовь

После долгих уговоров новых друзей-сквоттеров она втерлась на подготовительные курсы в политехническом институте и уже несколько лет работает в службе социального обеспечения лондонского района Ламбет, специализируясь на стариках.

Клиенты ее любят, называют Блондинкой, но времени на мужчин младше шестидесяти пяти у нее не очень много, если не считать обожаемого крошку-сына, зачатого в приступе беспамятства после демонстрации в поддержку шахтерской забастовки летом 1984 года. Они с сыном живут в коммунальном доме в Талс-Хилле. В последних местных выборах она безуспешно баллотировалась от лейбористов — проиграла кандидату Альянса, но на следующий раз район ей пообещали наверняка.

Она знает Рози Коллинз из Гринэм-Коммон, но фамилия Коллинз недостаточно редкая, чтобы ей о чем-то напоминать, да и особых причин думать о Ли у нее никогда не было: чего ради? Да и времени на самом деле нет.

Каролина… сейчас диктор телевидения на одном из коммерческих каналов. После того как ее первый брак — с тележурналистом — распался, она вышла замуж за молодого адвоката, который только начинал делать себе имя; теперь ему это удалось. У них дом в Кентиш-Тауне, загородные дома в Саффолке и Дордони и круглосуточная няня для дочери Эммы. Сын Каролины от первого брака Гарет — в пансионе. Сама она недавно вступила в Социал-демократическую партию.

Сначала я думала, что Баззу не суждено никакого определенного будущего, кроме тюрьмы — либо за торговлю наркотиками, либо за нанесение тяжких телесных повреждений. Потому что суть натуралистической художественной литературы — правдоподобие; для того чтобы заставить читателя добровольно преодолеть в себе неверие, писатель вынужден наделять своих персонажей судьбами правдоподобными, а не жизнеподобными, и тут, поскольку жизнь — не продукт человеческого воображения, таятся бесконечные сюрпризы. Правдоподобно и морально удовлетворительно будет отправить Базза на несколько лет за решетку, хотя господи спаси других заключенных той тюрьмы; но реальная жизнь иногда выкидывает и вот такие фортели.

В 1969 году Базз еще дожидался исторического мига своей славы, и именно поэтому он — самый расплывчатый из всех персонажей повести. Если бы вы тогда с ним встретились, то решили бы, что это —увядшее цветкоподобное; на самом же деле он дожидался наступления панка, и если б ему удалось всеми правдами и неправдами пережить следующие четыре-пять лет, не сдохнув и не сев на иглу, то потом он бы стал богатым и знаменитым.

Он добавил к имени третью «з» (Баззз) и не без шика рулил несколькими первыми панк-группами, однако чуть ли не больше всего на свете ему всегда нравилось закатывать вечеринки, и себя он нашел в самой сущности «Маски Красной смерти», приданной наиболее удачным загулам, устраивавшимся в клубах, которыми он управлял в Лондоне, а с 1977 года — и в Нью-Йорке, где он также с некоторым успехом спекулировал недвижимостью.

Теперь он живет в параноидальном уединении в пентхаузе недалеко от центра города, окруженный выводком затянутых в кожу приспешников. О его видеоклипах говорят с придыханием. Он довольно рано врубился в граффити и теперь держит специализированную галерею в Верхнем Ист-сайде, не говоря о пресловутом центре перформанса в Сохо и садомазохистской точке в Ист-Виллидж. Говорят, Вим Вендерс подумывает о сценарной разработке продолжения фильма «Париж, Техас» по мотивам поисков отца, предпринятых Базззом в резервациях апачей на Юго-Западе в начале 1980 года.

Друг с другом братья больше не общаются. Их бесконечная, бессмысленная ссора по поводу того, кто окончательно подтолкнул Аннабель к краю, так и не разрешилась, со стороны Ли стала невнятной и бессвязной, а с переездом Баззза в Лондон и вовсе сошла на нет, вскоре после того как Ли прибрала к рукам одна молодая женщина, затем и женившая его на себе. Тем не менее Ли — единственный человек, к которому его брат когда-либо испытывал хоть какие-то чувства, и Баззз частенько признается себе и гораздо реже — своим пораженным соратникам, что если и есть на свете что-то, что ему хотелось бы сделать перед смертью, так это выебать брата. В его пожелании звучит столько же угрозы, сколько страсти.

Его портрет, сделанный Робертом Мэпплторпом и напечатанный в цветных воскресных приложениях два или три года назад, показывает, что он совсем не изменился, если не считать кольца в соске.

Ли вытащила из трясины вины, страданий, импотенции, жалости к себе и злоупотребления наркотиками и алкоголем строгая и страстная молодая внештатная учительница английского, которая в то время была членом Социалистической рабочей партии (или, как ее тогда чаще называли, «Социалистического интернационала»). Ли до сих пор считает, что Рози так неотразимо привлекло его имя, поскольку едва ли что-то другое в нем можно было тогда счесть привлекательным.