Анджела Картер - Золушка, или Дух матери

Хотя можно было бы с легкостью увести историю от Золушки и сосредоточить на изувеченных сестрах — в самом деле, было бы проще рассматривать ее, как сюжет об отрезании кусочков от женщин, чтобы они подошли, нечто вроде ритуального обрезания, — история, тем не менее, всегда начинается не с Золушки или ее сводных сестер, но с Золушкиной матери, как будто это и впрямь исключительно история про ее мать, даже если в самом начале мать готовится уйти из рассказа, потому что она одной ногой в могиле: «Жена богатого человека заболела и, чувствуя, что ее конец близок, позвала к постели свою единственную дочь».

Обратите внимание на отсутствие мужа/отца. Хотя женщина характеризуется своим отношением к нему («жена богатого человека»), дочка однозначно ее, как бы только ее, и вся драма касается только женщин, происходит почти исключительно среди женщин, является битвой между двумя группами женщин: в правом углу Золушка и ее мать, в левом — мачеха и ее дочки, которых отец не признает, хотя родство все равно подтверждается как текстуальной, так и биологической неизбежностью.

В драме между двумя женскими семьями, находящимися в оппозиции, поскольку они соперничают из-за мужчин (муж/отец, муж/сын), мужчины кажутся лишь пассивными жертвами их прихоти, и все же их значение абсолютное, потому что оно («богатый мужчина», «сын короля») экономическое.

Золушкин отец, пожилой человек, является первым объектом их страсти и раздора; мачеха отрывает его от мертвой матери, как только ослабевает ее хватка, еще до того, как остывает труп. Есть там и молодой человек, потенциальный жених, гипотетический зять, за обладание которым сражаются матери, используя своих дочерей как оружие или как суррогаты в процессе спаривания.

Если мужчины — и банковские счета, которые они представляют, — являются пассивными жертвами двух взрослых женщин, то девочками, всеми тремя, движут единственно воли их матерей. Хотя Золушкина мать умирает в начале истории, статус мертвой делает ее положение лишь более авторитетным. Дух матери доминирует над рассказом и является — в полном смысле — центром, событием, которое заставляет происходить все прочие.

На смертном одре мать заверяет дочку: «Я всегда буду заботиться о тебе и всегда буду с тобой». История поясняет, как она это делает.

Когда мать заставляет ее дать обещание, Золушка еще безымянна. Она дочь своей матери. Вот всё, что нам известно. Это мачеха называет ее Золушкой, в шутку, и, таким образом, стирает ее настоящее имя, каким бы оно ни было, выдворяет ее из семьи, прогоняет от общего стола к одинокому очагу среди углей, лишает ее условного, но почетного статуса дочери и наделяет вместо этого условным, но позорным статусом служанки.

Мать сказала Золушке, что всегда будет заботиться о ней, но затем умерла, а отец женился заново и дал Золушке поддельную мать с собственными дочерьми, которых она любит столь же пылко, как любила и все еще — посмертно — любит, как выяснится вскоре, Золушку ее мать.

Со вторым браком возникает спорный вопрос: кому суждено быть дочерьми? Моим! — заявляет мачеха и заставляет свеженазванную недочь Золушку подметать, драить и спать на очаге, тогда как ее дочери нежатся на чистых простынях в Золушкиной постели. Золушка, более не являющаяся дочерью своей матери, да и своего отца тоже, получает сухое, грязное, зольное прозвище, ибо все превратилось в пыль и золу.

А тем временем фальшивая мать спит на кровати, на которой умерла настоящая мать, и, возможно, на той кровати же кровати ее ублажает муж/отец, пока она находит в этом какое-то удовольствие. Нам не сообщают, как именно муж/отец осуществляет супружеские функции, но мы можем с уверенностью предположить, что они с мачехой спят в одной постели, потому что именно так поступают женатые люди.

А что может настоящая мать/жена с этим поделать? Какой бы любовью, злостью и ревностью она ни пылала, она мертва и лежит в могиле.

Отец в этой истории является для меня загадкой. Неужели он настолько одурманен новой женой, что не видит, что его дочь испятнана отбросами, грязна от своей зольной постели и тяжело трудится? Возможно, он и чувствовал, что в доме разыгрывается драма, но все равно согласился предоставить постановку женщинам, ибо, каким бы отсутствующим он ни был, всегда помните, что это в его доме Золушка спит на углях, а он — невидимое звено, которое связывает как матерей, так и дочерей в их неистовом уравнивании. Он — пассивный инициатор, невидимый организующий принцип, как Бог, и, точно Бог, он возникает собственной персоной в один прекрасный день, чтобы добавить необходимый сюжетный план.