Станислав Золотцев - Камышовый кот Иван Иванович

Но тут же вспомнилось и другое: подставка, на которую он установил те три баллона, чтобы они не царапали днищами гладкое покрытие цементного пола, — подставка та была не очень надёжной. Её следовало заменить, но он, в спешке ставя баллоны (такой уж выпал шебутной день), отложил это дело назавтра… Венька в отчаянии мычал и хватался за голову. Как мог он, всегда аккуратно обращавшийся с любой техникой, тем паче со взрывоопасной, поставить увесистые металлические цилиндры с газом всего лишь на попавшуюся под руку старую «стлань», на деревянную решётку, которая прежде лежала на днище его лодки! Видно, одна из толстых реек этой стлани подгнила и не выдержала тяжести баллона. Он стукнулся дном о твёрдый пол, с его головки слетел предохранитель, газ пошёл по дому и дошёл до кухни, где горела конфорка плиты… (Южанка же Ассия, к несчастью, была простужена и никаких запахов в тот день вообще не ощущала).

…Так думалось и много чего ещё думалось обезумевшему от горя Вене Круглову. Но Шатун в общем-то зря казнил себя. В те же дни всё приозерье облетели ещё несколько дурных вестей, связанных с газом. Такой же огромный баллон взорвался на одной из пригородных дач, там обошлось без жертв, но дом тоже сгорел. Дальше — больше: в Талабске на пункте продажи этих баллонов ночью задохнулся сторож. Тут уж стало ясно: протечка массовая, промышленный брак… Поднялся шум, назначили высокую комиссию, началось громкое разбирательство. Но, как почти всегда у нас бывает, оно сошло на нет. Наказали каких-то «стрелочников»…

Но даже если б наказали кого-то из начальства — что с того? Произошло то, что произошло:

«В деревне Старый Бор в недавно построенном доме взорвались четыре газовых баллона. От взрыва сгорел дом. В пожаре погибли младенец и кот».

Это — строки сообщения из хроники происшествий, появившегося в районной газете.

Но не сказано было в той заметке главное. А именно: камышовый кот, которого спас котёнком сельский механизатор Ваня Брянцев, камышовый кот, которого взрастившие его люди всю его жизнь уважительно звали Иваном Ивановичем — этот камышовый кот, предчувствуя своим поистине магическим чутьём грядущую беду, спас жизнь одному из двойняшек младенцев, затем кинулся спасать второго — но погиб вместе с ним…

Так следовало бы написать. Так и хотел написать бывший учитель зоологии Степан Софронович. Но каждый раз, когда он брался за перо, чтобы запечатлеть на бумаге подвиг феноменального кота и поведать читателям о случившейся трагедии, — руки его начинали дрожать, перо падало на стол, и старый натуралист трясся в беззвучных рыданиях.

Вот и всё, что можно сказать о гибели камышового кота Ивана Ивановича…

Остаётся добавить немногое. Веня Круглов построил ещё один новый дом. Но уже на другом месте. Старое пепелище засыпали землёй, и следующей весной Тася, Ассия и Федя разбили на том месте, на угоре, что-то вроде большой клумбы, расположенной под некоторым углом к поверхности земли, и засеяли её цветами.

Засеяли так, что когда цветы расцветают, то всем издалека видны полыхающие узоры ало-золотых ноготков. Эти узоры складываются в слова, будто бы впечатанные в зелень травы. Одно слово — АЛЁША — имя погибшего младенца Кругловых. Четыре других слова — КАМЫШОВЫЙ КОТ ИВАН ИВАНОВИЧ.

…В новом доме Вени и Аси, в детской комнате над кроваткой спасённого котом ребёнка, мальчика Саши, висят в рамках две фотографии. На одной — оба младенца, Алёша и Саша, в коляске. На другой увековечен Иван Иванович.

Фотограф — а им был Коля Брянцев — очень удачно «поймал» нашего героя объективом фотокамеры. Глаза у камышового члена семьи Брянцевых чуть скошены в сторону, а пасть слегка приоткрыта. И кажется, что он улыбается. Но улыбается с лёгкой иронией, словно говоря всем своим видом: да, вот я такой. Другим быть не хочу и не могу. Я такой, я — камышовый. Не нравлюсь? Ну, это ваша печаль…

…Ваня Брянцев, и прежде-то бывший невеликим весельчаком, после всего произошедшего долгие месяцы не улыбался… Жила в нём и тревога за своего старого кореша Веньку — как бы тот не «съехал с глузду», не случилось бы с Шатуном что-нибудь такое, что вернуло бы его к зековскому прошлому. Болела у него душа и за молодую афганку: на её прежние раны пала жгучая соль новых страданий — выдержит ли эту боль Ассия, ставшая Анастасией?..

Но всё понемногу обошлось. Через год после гибели младенца в детской комнате нового дома Кругловых появились ещё две кроватки. Ася опять родила двойню…