Михаил Гиголашвили - Захват Московии

Потом я, по совету одного шкипера, решил пойти в Люцельштейн, к пфальцграфу герцогу Георгу Гансу, имевшему давнюю идею захватить Московию. Для сего дела он собирал вокруг себя всех, кто что-то знал об этой стране. Пфальцграф взял меня к себе и наедине расспрашивал меня о великом князе и положении его страны. Несколько месяцев он держал меня при себе и затем посылал к королю польскому, к гроссмейстеру Немецкого ордена и к другим владыкам. Сильно и неоднократно тянуло меня при этом в Русскую землю на Москву ко двору великого князя! Благодарение Вседержителю Богу, удостоившему меня пережить столь великое!

Далее по просьбе пфальцграфа я мог бы еще описать, каким образом можно взять Московию и обратить её в имперскую провинцию.

Стук ключа и грубый окрик:

— Подъём! Оправка! — были сквозь сон, как удары палки.

Wo bin ich? [109] Где я? (нем.)

Кроля стоял посреди камеры, оглядывался:

— Широко живёте — пиво, жрачка…

— Да, Саня, хороший… — Я приподнялся на локте. Место у стены было пусто.

— Здесь… женщина была? — полувопросительно сказал я. — Директорша престарелых…

Кроля хмуро подгрёб ногой в угол обрывок салфетки:

— Была. Воронок рано утром пришёл. Не хотела тебя, хрюнделя, будить, так ушла.

— Но это? Жакет? — Я посмотрел на фиолетовый комок, на котором было так удобно спать.

Кроля равнодушно скользнул косым взглядом по жакету.

— Оставила. Наверно, тебе на память. Невелика ценность. Удумал же Санёк бабу с мужиком сажать, а? Непорядок! — Он подозрительно заворошил остатки еды на столе, надеясь найти там следы нарушений.

А я постепенно приходил в себя. Что происходит? Где полковник?.. Что с баблом? И со мной? Уже утро, а утром, сказали, всё пойдет официальными путями… и это плохо… Труп — труба… Положат гроб в граб [110] От Grab — могила (нем.) . , под бабин грабин мышкин хвостик — и капут!..

Страх вздувался. Пузыри росли, наливались, пшик, пшик!.. Страх щипал и реял так, что не было сил не спросить:

— Меня… не вызвали?

— Вызывали. Одевайся. Я через пять минут приду.

Видя, что я собрался идти с ним, он сказал, чтоб я делал свои дела тут, вот унитаз — в туалет выходить нельзя, проверка ходит.

— А! А если проверка сюда… присюдачит, тогда?..

— Разговоры! Готовность через пять минут!

Понял. Ничего. В бойскаутском лагере хуже было. Главное — лицо и зубы. И подмышки бы вымыл бы, если бы была бы вода, а не этот бы крантик…

«Как — “вызывают”? Или “вызвали”?» — обдумывал я хитрые аспекты, чистя зубы над унитазом и зная по опыту, что одной буквы достаточно, чтобы всё оказалось наоборот. Если вызвали — скажет, всё в порядке, вы свободны… А если «вызывали» — скажут: «Бабла нет, идите обратно в камеру, а дело поступает наверх, где боссы сидят»… Кажется, полковник шутил: как за каждым бегемотом плывет стая рыбок и жрёт ту полупереваренную жижу, которую бегемот время от времени выпускает из себя, так и вокруг каждого чиновника топчется родня, на шее сидят дети, а кругом кормится всякая нечисть?.. Да, в Кении я и сам видел, как вокруг бредущего по саванне носорога порхают птички, жрут вспугнутых мух и цепней, выклевывают что-то прямо из задницы носорогатого, а следом ползёт армия жуков-навозников и подбирает все остатки рогоносца… Бедные эти носороги! Гид в Кении говорил, что молодые самцы слонов во время течки, когда самок на всех не хватает, нет-нет да и взбираются на носорогов, ломая им спины своим весом, уже 68 носорогов так безвинно погибло…

Пожалев, что не постирал ночью носки в ведре, я подумал, что сегодня, по-любому, надо принять душ. Стащил пакеты с мусором в угол, а жакет решил не бросать, хотя куда его?..

Я рассмотрел его — растянутый, с запахом времени, вязка крупная… Как это было в странных глаголах на «ью»? Бить — бью, шить — шью, пить — пью, вязать — вьязу?.. Что-то, с этим связанное… weben [111] Заворачивать, вить (нем.) . … птица вьязёт гнездо? Нет, те глаголы были однослоговые… шить, бить, пить… Мыть? Мью? Нет, «мыть» — как «рыть» — рою, мою…

Слыша шаги Кроли, я сложил жакет, проверил карманы — дневник, паста, щётка. «С вещами!» — «Понял! Вот мои вещи!»… Когда фон Штаден из Ангельска бежал, то взял с собой на шхуну три сундучины с золотом, а я — чужую кофту, тетрадь и ручку, где кончилась паста…

Придерживая штанузы изнутри, из кармана, я отправился за Кролей, но, когда мы были уже в коридоре, он вдруг вспомнил: