Михаил Гиголашвили - Захват Московии

— Это другой коленкор. Садитесь, 300 рублей.

— Согласны.

Поехали. В машине пела какая-то певица что-то ро-мансовое, но не по-русски как будто.

— Это кто?

— Тамара Гвердцители. Не знаете?

— Нет, я из Германии. Кто она? Русская звезда?

— Нет, грузинка. Ну да. Российская звезда…

— Ах, так… — я смутно вспомнил разговоры Антоши и полковника. — А разве… грузины… им можно тут?.. Было же это — пиф-паф, войнулька?

Водитель понимающе посмотрел на меня:

— Война — развлечение богатых, так ваш железный канцлер говорил, кажется… А народ — всегда в проигрыше, что бы ни происходило… Одно могу сказать: мы с грузинами всегда вместе, как братья, были… Да и уважать их надо — на 600 лет старше нас по христианству, понимать надо…

— А сейчас… война почему? По кочану?

— Кому-то понадобилось… Говорят, наш генералитет всё затеял — они там в 90-х под шумок нахватали дач и дворцов, теперь отдавать не хотят, побережье, то-сё… В общем, много всякой мути… Ну, грузины и обиделись.

А кто бы не обиделся?.. Без Грузии, кстати, и нашей литературы бы не было…

— Как это? При чем одно с другим?

— При том. Нет, была бы, конечно, но другая… Пушкин, Лермонтов, Толстой, Горький — они все на Кавказе мужиками стали, возмужали… Там было всё другое, загадка, тайна… Вот такие красавицы, как Гвердцители, жили… Отлично поёт, душевно…

— Да, очень даже ещё.

Пение успокаивало. И водитель так располагал к себе мягкими жестами, добрыми глазами и доходчивой ясной речью, что я решился сказать, что мне надо разменять евро на рубли, не поможет ли он:

— А то… зарубежец… в рублях как в мандаринах… считать не посчитать.

— Конечно. Не вопрос. Скоро будет пункт… Этих пунктов — как грибов…

У нас в Германии грибов мало, поэтому я уточнил:

— Мало?

— Какое там! Много! И все хотят валюту купить… Недавно зять перед турпоездкой евро хотел приобрести — в 12 часов утра во всех пунктах — хоть шаром покати…

— Зачем шар катать? Играть?

— Какая уж игра! Нету евро, говорят, приходите завтра, может, будут.

— Не хотят рубли?

— Не хотят. Рубли — это бумага, а евро — это деньги… А, вот пункт! — Он подрулил к обочине. — Сами пойдете?

Поколебавшись, но вспомнив головоногое, я вытащил из паспорта, не глядя, на ощупь одну 500-евревичную и подал её водителю:

— Нет, лучше вы.

— Ого! — сказал он и осторожно, двумя пальцами, взял сирень. — Таких я еще не видывал! Красивая! Так, какой у них курс? — Мы посмотрели на таблички. — Покупка — 38,5, продажа — 41,5… Ясно.

Водитель, надавив плечом дверцу, вышел, направился в пункт.

А я, думая, какие тут хорошие и услужливые люди-людовозы, смотрел на дощатую дверь: не здесь ли сидело то, противное ногоголовое, или в другом месте?.. Вид у пункта был почти такой же — не очень казистый и не слишком уклюжий… фанера… Куда, интересно, потом все эти евро?.. Куда-нибудь в Мюнхен… или вот — в Альпы, дом купить…

Теперь я — в который раз — всерьез задумался, что делать с полковником. Он завтра хочет меня видеть… Что-то передать. Я, конечно, открою, посмотрю, что он передает… Но где я с ним встречусь? В гостинице?.. Нет, туда я не ходок-приходок! Там мёртвый — или полумёртвый — узбек… Во-вторых, я полный идиот — как я могу с ним встречаться?.. Он же будет знать всё. И — ГУЛАГ, дежурка, тужурка… ложка-место… начальник… Кроля… давай-давай… Нет, нельзя… И вообще — ни с кем встречаться нельзя… А вдруг Самуилыч — тоже оттуда? Меня ошарашило, ошпарило, пришпорило страхом. Алка же говорила… А сама Алка?.. И она знает, когда у меня билет, даже спрашивала, кажется…

Водитель вернулся, неся в руках деньги и чек.

— Вот, посчитайте.

А что считать? Я всё равно не знаю эти деньги… и считаю плохо. Высшая математика — да, это моё, а вот арифметика всегда в плохости была.

— Вы считали сам, там? Я верю!

— Ну да. Вот… пять тысяч… десять… пятнадцать… — передавал он мне тысячные, — двадцать… И тут должно быть 750…

— Возьмите отсюда за проездку… ну, 500 рублей… — Я дал ему деньги, а остальные запихнул в карман пиджака.

Водитель смущенно и деликатно взял:

— Ну, спасибо! — и, как бы скрыто оправдываясь, сказал, заводя мотор: — А что делать? Приходится таксовать на старости лет… Пенсии на газ-свет не хватает…

— Света не хватает? Тёмно?

— Да света полно, денег не хватает за всё платить… Я всю жизнь в Плешке преподавал, философию, а сейчас уволили, новых набрали, я им не подхожу. — (А я вспомнил продавца мороженого на Невском, которому тоже приходится работать и сыну помогать.)