Михаил Гиголашвили - Захват Московии

— Меня отколошматил будь здоров, а у дядь-Коли протез от ноги отломал и чуть насмерть его этим протезом не забил…

Я слушал из шара-оболочки эту жуть, и вокруг меня плавали в пузырях какие-то лица, протезы, штанузы лошматые, ногузы башматые… Казалось, она уже целый день рассказывает эту историю, а конца всё нет… Но её откровенность завораживала — так открыто, так прямо никто со мной никогда не говорил и таких тайн не открывал… Вот она, загадочная душа, то откроется нараспашку, то закроется на застёжку!

— И что, помогло? Хренушки!.. Пару недель посидела наказанная, к дверям не подходила, а потом — опять к хуям на улицу! Мальчишки меня стерегли, как выйду — так обязательно в подвал или на чердак затащат… А я чего — иду, лезу, мне самой ужас как приятно, когда им приятно… Они думают, что я, типа, дурочка, а я думаю, что это они, типа, дураки… Школота была, а всё секла…

Она засмеялась, а у меня почему-то собаки заскулили под сердцем. И что это за синдром — всем приятное делать? Болезнь? Или доброта, которой у наших немок — иди ищи… Наши немки — только себе всё, машины… Очень неправ был полковник, когда вчера говорил, что в России много дешёвого женского мяса, но мало женщин… Еще шутили, как сказать в магазине — «взвесьте мне 55 кило женщинины, бабонины»?.. Нет, это он врёт. Мясо добрым не бывает… А интересно, они ей… они ей тоже делали приятное? Я высунул нос из оболочки:

— А ты?.. Ну, они, мужики, тебе тоже… делали?

Она пожала плечами:

— Кто как. По ситуации… Но я, конечно, научилась кончать, куда ж ты денешься?.. Уже в двенадцать так дрочила — мама не горюй!.. Нет, делали, конечно… Вот дядь-Коль… я иногда сижу, уроки делать лень, зайду к нему, говорю: «Дядь-Коль, покатай на карусели!» Он снимет со здоровой ноги носок, вытянет её, я на большой палец писькой сяду, за его сарделину ухвачусь — и давай кататься туда-сюда, пока он малофью не спустит… Мне было всегда приятно видеть это белое, что из вас выходит, слышать, как вы стонете… Вам, мужикам, этого не понять: вы кончили — и побежали дальше. Или заснули…

— Нет, я не такой-эдакий…

— Все такие тягомоты. И ты тоже.

Я долго и упорно искал, что сказать в свое оправдание, и — кстати или некстати — вспомнил Йозефа Фрицля из Австрии, который свою дочь посадил в подвал на цепь и 25 лет насиловал, отчего она родила там четверых детей, а роды принимал он сам:

— Там… в бункере… Ей 18 лет… Она — вниз, он — за ней, бах… Потом — на цепь… В Австрии у всех бункеры… от совьетс… Он потом бункер уширил… для детей комнату уплотничал… — Я пытался вязать слова, но прозрачная оболочка как будто не пропускала ничего наружу, а те редкие слоги, которым удавалось выскочить изо рта, тут же эхом возвращались ко мне и через лоб попадали в череп, где влезали обратно в мысли и исчезали…

Алка охала:

— Да, что-то слышала. Этот маньяк еще потом под поезд бросился…

— Это другой… тоже маньяк… он всего восемь лет… Вольфганг Приклопил… Тоже австрияцкий человек…

— Да что они там с ума посходили, без баб в этой Австрии? Это какой же ужас — всех в подвале на цепи держать!

Меня несло на страшные истории:

— А еще… в Германии… один сволочь, гад… трах-трах двух сестер… а потом иголкой и ниткой это… шик-шик… вульвы… шик-шик…

Она сделала большие глаза:

— Чего? Сшил, что ли, срамными губами?

— С рамой — нет… друг с другом… две… нет, четыре… Когда полиция… раз-два… они так лежали на диване… сшитые…

— А зачем? — не поняла Алка.

Я тоже этого объяснить не мог, и только сказал, что я не садист и маньяков не понимаю, хотя говорит же мой психоаналитик, что любое соитие есть насилие: мужчина берёт, женщина дает… злоитие… вот у нас одного известного модератора посадили за то, что его любовница заявила в полиции, что он ей, угрожая ножом, сказал: «Ложись в постель, не то я тебя прирежу»… уже год сидит, ждет суда… Но сидеть, шить?.. Они кричали, наверно, больно… рот заткнул… А!.. Как дедуш ка Коля… Алка качала головой:

— Нет, ты что, дядь-Коль золотой был человек… Только ручками, говорил… мне много не надо… только туда и сюда… Почему не сделать дяденьке приятное?.. Что мне — трудно, убудет с меня, что ли? Всё лучше, чем матёму зубрить… Помню, бабуленька мне всегда говорила, чтобы я к мужикам близко не подходила. «Что тебе среди них надо, грязных, вонючих?» — шумела. А мне было приятно нюхать эти запахи… Табак… Вино… Пот… А у тебя пота совсем нет. Вы что, не потеете? — Она вдруг строго посмотрела на меня, что несколько обидело и показалось скрытым намёком.