Чак Паланик - Кто все расскажет

Закадровый голос Терри:

— «Дабы отпраздновать полугодовой юбилей нашей первой встречи, я снял уединённое гнёздышко под самыми небесами над легендарным островом Манна-хата. Здесь я велел накрыть на двоих романтический ужин, доставленный за три тысячи миль от Перино».

Мизансцена включает столик, застеленный белой скатертью. Хрустальные рюмки, фарфор, серебряные приборы. Джулиан Элтиндж бренчит по клавишам гигантского пианино, поднятого на небоскрёб с помощью лебёдки. Джуди Холлидей исполняет программу из песен Марка Блицштейна и Марка Коннелли в сопровождении Мирны Лой и «Роял балет симфониа». Повсюду блещут огнями небоскрёбы Нью-Йорка.

Терренс Терри читает дальше:

— «Нас обслуживали лучшие из лучших официантов и эстрадных артистов, у каждого из которых были плотно завязаны глаза, как в шедевре Эриха фон Штрогейма „Свадебный марш“, чтобы Кэтрин и я могли без стеснения набрасываться друг на друга».

Заметно, что у них уже в энный раз: грациозные полуразмытые Уэбстер и мисс Кэти совокупляются с безразличным видом, не глядя друг на друга. Закатив глаза, свесив кончики языков наружу, по-звериному часто дыша, мужчина и женщина меняют позиции без разговоров. Влажное чмоканье их гениталий угрожает заглушить «живую» музыку.

— «Мы занимались любовью под миллиардами звёзд, а под нами сияли десять миллионов электрических огней. Здесь, между землёй и небом, временно ослеплённые официанты опрокидывали бутылки „Моэ и Шандон“ прямо в наши жадно раскрытые рты, проливая искристые капли на упоительные груди Кэтрин, между тем как я продолжал услаждать её ненасытное лоно, а ничего не ведавшие слуги поочерёдно клали сырых охлаждённых устриц прямо в скользкий лоток её королевского горла…»

Бесстыжая парочка без устали предаётся сношениям. Джимми Дюранте в наглазной повязке выходит к микрофону и поёт «Сентиментальное путешествие».

— «Вослед моим страстным излияниям, — не умолкает голос Терренса Терри, — в минуту petit mort [25] Маленькая смерть (фр.). , когда Кэтрин изгибалась и впивалась в меня ногтями, вниз по её скульптурным бёдрам заструились тёплые ручейки женственных соков, и вот после напряжённейшего крещендо страсти некая невидимая рука включила прожекторы, омывающие светом вершину торговой башни. Обжигающее сияние, рухнувшее на нас, в этот вечер было не привычного белого цвета; скорее оно точь-в-точь напоминало оттенок шальных фиалковых глаз моей Кэтрин…»

Любовники отлепляются друг от друга и рассеянно вытирают хлюпающие гениталии столовыми салфетками, которые тут же мнут и бросают. Затем, усыпав ими всю крышу, используют свисающие края белой скатерти.

— «Но вот, — читает Терри, — мы расторгли телесную связь и пару мгновений спустя, безупречно одетые, вкушали элегантно поданную на лиможском фарфоре благоухающую трапезу, состоявшую из жареных голубков с отварной морковью и чесноком, фаршированного печёного картофеля, небольшого салатика с острой приправой „ранчо“, и плова — на выбор.

— Уэбстер, — сказала Кэтрин, — ты — невероятный и грозный зверь; только эта величественная башня на всём белом свете и может сравниться с твоим изумительным фаллосом. — А затем прибавила с похотливой ухмылкой: — Я с радостью преодолею сто миллионов ступенек, лишь бы оказаться наверху…».

По контрасту со сдержанным закадровым голосом, вымышленная засахаренная парочка алчно поглощает еду и лакает вино, стуча приборами по тарелкам, при этом так громко сглатывая, что музыки почти не слышно. Уэбстер и Кэтрин Кентон обгладывают крошечные скелеты голубей, хватая их жирными пальцами, а косточки сплёвывают на улицы далеко внизу. Вокруг, спотыкаясь, бродят официанты в наглазных повязках.

Терренс Терри невозмутимо продолжает читать:

— «Мы с Кэтрин встали из-за стола и приблизились к парапету, готовясь поднять бокалы шампанского за самый блистательный город в мире. Вдалеке под нашими ногами суетились толпы смертных, не представляя себе, какая благодать простирается в высоте над их головами. Где-то там обитали Элиа Казан, Артур Тричер и Энн Бакстер, каждый в своём ограниченном мирке. Внизу перемещались Уильям Кениг, Руди Вэлли, Грейси Аллен, без сомнения, воображая себя чуть ли не королями жизни. Будь Мери Майлз Минтер, Лесли Говард и Билли Битцер настолько мудры и осведомлены, они оказались бы в эту минуту на нашем месте…»

Приторные мужчина и женщина отпихивают от себя стулья и, взяв напитки, нетвёрдо шагают к самому краю здания.