Чак Паланик - Кто все расскажет

Вот почему самец по кличке Уэбстер и написал эту грязь.

Между тем голос Терренса Терри за кадром читает последнюю главу из книги «Слуга любви»:

Кто все расскажет

— «Погружая стальное достоинство в священные недра роскошной филейной части Кэтрин, я волей-неволей переживал наяву её лучшие роли. Подо мною рыдала со стонами Элеонора Аквитанская. Взвизгивала и впивалась ногтями в кожу Эдна Сент-Винсент Миллей. Когда мои звериные лапы неистово обхватили миниатюрную талию, сама Зельда Сейр Фицджеральд запрокинула голову и начала подвывать с каждым вздохом…»

В чуть размытом изображении юные миндальные голубки перекатываются в кровати, путаясь в тонких полупрозрачных простынях. Терри читает дальше:

— «Прелестные ноги, приковавшие к себе моё исступлённое желание, когда-то с лёгкостью топтали подмостки «Карнеги-холл» и «Лондон Палладиум». Восхитительная плоть, размеренно качавшаяся внизу на волнах блаженства, сладостная симфония взаимного поглощения, нежный цветок, хлюпавший под натиском моих грубых проникновений… Во всём этом она походила на Елену Троянскую. Ребекку с фермы Саннибрук. Марию Стюарт.

Чирик, ко-ко-ко, гав… Леди Макбет.

Ууу, иа, пип… Мэри Тодд Линкольн.

— «Покидая влажное великолепие окружённого складочками укрытия, — не унимается Терри, — я извергнул ещё дымящуюся лаву страсти резкими струями; перламутровые капельки обожания и глубочайшего почтения оросили невыразимо прекрасный лик моей Кэтрин…»

Тут сладкая парочка немедленно поднимается, вытирается полотенцами и берет свою одежду. Не говоря ни слова, мисс Кэти подкрашивает губы. Самец начищает туфли щёткой из конского волоса. Каждый из них перед отдельным зеркалом проверят, как выглядят его зубы, любуется на себя в профиль, оскаливается и ногтем снимает с щеки случайно прилипший волосок. Всё происходит как бы в замедленном действии.

Закадровый голос Терри:

— «Возможно, некий глубинный инстинкт неодолимо увлекал мою Кэтрин навстречу року. Сейчас я припоминаю, что ей было хорошо и легко среди самых разных разумных существ, и именно эта склонность заставила нас искать общества прожорливых узников-обитателей зоосада в Центральном парке…»

Покинув особняк, любовники прогулочным шагом направляются к Пятой авеню. С безоблачных голубых небес на них льётся солнечный свет. Птицы стройным хором выводят весёлые трели. В наружных ящичках под каждым окном цветёт ослепительно красивая красная и розовая герань. При виде карамельной мисс Кэти с безупречно гладким личиком швейцары в ливреях приподнимают шляпы, сверкая золотыми косичками, а та словно плывёт над тротуаром, почти не перебирая ногами.

Закадровый голос:

— «Вероятно, для Кэтрин вся жизнь представляла собой нечто вроде тюрьмы, откуда её так и тянуло сбежать. Должно быть, кинозвезде всегда любопытно взглянуть на диких животных, выставленных напоказ в любом зоосаде мира…»

Камера следует за любовниками, бредущими по извилистым тропам парка. Вот позади остаётся пруд с морскими львами. Возле колонии императорских пингвинов слащавый Уэбстер идёт вразвалку, пятками внутрь, передразнивая неуклюжих птиц. Слащавая мисс Кэти смеётся, сияя зубами и выгнув лебединую шею. Потом вдруг порывисто бросается вперёд, вон из кадра.

— «Среди последних ласковых слов, которые расточала мне Кэтрин, было её заверение о том, что я обладаю самым искусным и опытным мужским орудием, которое только было известно в истории человечества…»

Закадровый голос несколько запинается и продолжает:

— «Это какие же презренные грубияны должны были прежде меня выжечь своё позорное клеймо на её театральной кассе…»

Мисс Кэти замедленно мчится по дороге, разметав по ветру золотисто-каштановые волосы, а мы слышим, как Терренс Терри читает:

— «Задыхаясь от невысказанной нежности, я бросился догонять свою прославленную возлюбленную. Тогда мои руки сами собой раскинулись, дабы изловить и обнять в лице Кэтрин всех женщин, какими она была: Синдереллу, Гарриет Табмен, Мэри Кассат…»

В замедленной съёмке слегка размытый Уэбб несётся к ней с распростёртыми для объятий руками. В самый последний момент мисс Кэти опрокидывается назад, выпадая из кадра.

Дальше, уже в реальном времени, мы видим, как сверкают острые зубы. Слышен утробный рык и хруст ломаемых костей. Раздаётся ужасный визг.

— «В то мгновение, — продолжает закадровый голос, — моё всё, мой смысл жизни, кумир миллионов, Кэтрин Кентон утратила равновесие и рухнула за ограду к медведям гризли…»