Чак Паланик - Кто все расскажет

Чёртовы подражательницы. Это ещё хуже, чем воровать по карманам деньги.

Допустим, у вас украли колье из жемчуга — всегда можно заказать новое. Но если похищена ваша причёска или, скажем, жест во время воздушного поцелуя, подобрать им замену куда сложнее.

Много лет тому назад я снималась в кино. Ещё до того как встретилась с моей мисс Кэти.

Сегодня я уже не смеюсь. Не пою, не танцую. И не целуюсь.

Всё так, как пытался предупредить Терренс Терри: мир состоит из гиен и стервятников, только и ждущих урвать чужой кусок — сердце, язык или фиалковые глаза, — чтобы скушать за завтраком чей-нибудь лучший кусок.

Не хотите ли увидеть Таллулу Бэнкхед, только настоящую, а не ту, что изображает Реджину Гидденс в «Лисичках» или Джули Мэрсден в «Иезавели»? Понаблюдайте за Бетт Дэвис в картине «Всё о Еве». Предположим, Джозеф Лео Манкевич и вправду списал образ Марго Ченнинг со своей бедной матери, актрисы Джоанны Блюменау, но Дэвис достаточно долго вертелась подле Таллулы, чтобы выучить каждую из её повадок. Произношение и походку. Манеру заходить в комнату. Разговаривать с хрипотцой после первого бурбона, а после четвёртого — полуопускать ресницы, так что глаза начинали напоминать отваренных на пару моллюсков.

Конечно, не все уловили шутку. Какой-нибудь Энди Девайн или Слим Пикенс из Су-Фоллз скорее всего не заметили, что Дэвис попросту корчит из себя балаганную копию Таллулы, но остальные-то не могли этого не видеть. Вообразите, что некий хороший актёр приглядывается к вам на сотне вечеринок, запоминает, как вы напиваетесь, как злитесь и брызжете слюной в лицо Уильяму Дитерле, — а затем отыгрывает ваш образ на сцене и выставляет вас на посмешище всему свету. Вспомнить хотя бы, как эта задница Орсон Уэллс повеселился за счёт Уилли Хёрста и бедной Мэрион Дэвис.

Особь по кличке Уэбстер держит кофеварку над мойкой и наполняет её водой из крана. Насыпает кофе. Присоединяет электрический шнур и втыкает его в розетку.

А ведь неотёсанные обитатели Боулдера, Литл-Рока и Будапешта в большинстве своем и не догадываются, что их провели. То есть целый мир свято верит, будто карикатура, созданная талантливой подражательницей, и есть вы.

Бетт Дэвис выстроила и а этом свою карьеру.

В наши дни, стоит кому-то упомянуть бедолагу Уилли Хёрста, все представляют себе, как толстяк Уэллс орёт на Мону Даркфезер, заодно спуская по лестнице Пила Трентона. Вот и для тех, кто никогда не здоровался за руку с Таллулой, она — рыбоглазая гарпия с мерзкими бледными складками кожи, отвисшими под подбородком Дэвис. В определённом смысле все мы — шакалы, рвущие другу друга куски послаще.

Кофеварка булькает и отключается. Хромированный носик выдаёт струйку белого ароматного пара.

Я объясняю самцу по кличке Уэбстер, что он всё перепутал. Это Телма Риттер старается смахивать на меня. Её походка, выговор, согласованность движений — всё ворованное. Поначалу Джо Манкевич постоянно маячил на горизонте. Сижу я, допустим, за ужином рядом с Фэй Бейнтер, напротив — Джесси Метьюз, никуда не ходившая без своего супруга Сони Хейла, подле него — Элисон Скипуорт, по другую сторону от меня — Пьер Уоткин, а Джо — где-нибудь в уголке, куда даже не ставят солонки, молча пожирает меня глазами.

В его картине Телма Риттер одевается в шерстяные кофты на пуговицах, наполовину расстёгнутые, и закатывает рукава чуть повыше локтя — так вот это я. Телма изображает меня, только в передёрнутом варианте. Также разделяет волосы на прямой пробор посередине. Так же следит глазами одновременно за всем, что бы ни происходило вокруг. Моё имя — Хэйзи. Героиню же звали Берди.

Это всё равно что видеть, как Франклин Пэнгборн передразнивает своего педика-парикмахера, как шоумен Эл Джолсон выступает с зачернённым под негра лицом или Эверетт Слоун играет носатого еврея в «Гражданине Кейне».

Правда, в моём случае остаётся принять двухтонную шуточку на свои плечи и хохотать заодно со всеми. Попытаешься разделить с кем-нибудь своё бремя — прослывёшь занудой.

Вам нужны ещё примеры? Тогда скажите мне, кто позировал Леонардо да Винчи для «Моны Лизы»? И ещё: стоит людям подумать о бедной Мэрион Дэвис, как они представляют себе Дороти Комингор, пьяную, склонившуюся над гигантским пазлом Грегга Толанда в съёмочном павильоне «РКО».

А вы говорите: искусство имитирует жизнь!.. Случается и наоборот.

Между тем, согласно сценарию, Джон Гленн пробирается вниз по внешнему корпусу, обнимает Лилиан Хеллман и затаскивает её внутрь. Сквозь иллюминатор видно, как они страстно целуются. Слышно жужжание сотни раздвигающихся застёжек-молний, и вот уже астронавты стаскивают одежду друг с друга, обнажая незащищённую розовую плоть. В невесомости голая грудь Лили стоит торчком, принимая безупречную форму; пурпурные соски твердеют, словно кремниевые наконечники стрел.