Димфна Кьюсак - Жаркое лето в Берлине

– Старый германский миф! И за попытку осуществить его мы уже дважды вас отлупили, а?

Хорст оставил без внимания реплику Луэллы.

– На нас возложена историческая миссия, – напыщенно произнес он. – Я пью за эту высокую миссию. – Он дотронулся бокалом до бокала Луэллы и полковника. Мужчины выпили до дна.

– О нет! – И Луэлла демонстративно вылила вино в вазу с розами. – Это же просто идиотизм! Тео говорит, что у обеих сторон достаточно средств взорвать друг друга. И Германия будет первой. – И она сделала выразительный жест: – Alles kaputt! [23]

Хорст так и застыл, сверкая глазами. По знаку отца Берта тронула его за рукав. Он отстранил ее.

– Вы очень красивы, миссис Дейборн, но я боюсь, что головка у вас пустая.

– Может быть, вы правы, но все же ума у меня хватит, чтобы понять: кто может достать ракетой до Луны, тот может достать и до Берлина. Или, точнее, до Бонна. И по-моему, все вы маньяки.

Хорст почти вплотную подошел к ней.

– Так вы думаете, что мы маньяки? Мы, которые менее чем за пятнадцать лет воспряли после самого тяжкого поражения, какое только знала история, – поражения, нанесенного вами, нашими друзьями, не понявшими, в чем гарантия их же собственной безопасности. Мы, которые были вашим заслоном против большевизма. Мы, кто сегодня является единственным народом, устоявшим перед соблазнами Кремля. В нашей исторической миссии впредь поражений не будет. Deutschland uber alles! [24]

Еще не успел отзвучать его голос, как Луэлла вставила:

– А кто же собирается затеять эту канитель с вашим «uber alles», бизнес?

– Мы, немецкий народ.

– Судя по словам немцев, с которыми нам приходилось встречаться, не видно, чтобы немецкий народ был в восторге от этой идеи. Где бы мы ни побывали, в Западной ли Германии, в Западном ли Берлине, мы всюду сталкивались с протестами.

Лицо Хорста застыло в гримасе, обнажив жестокость этого человека, прятавшуюся за улыбками.

– Они будут драться, когда настанет срок, а иначе… Вы понимаете, миссис Дейборн, что через год наша армия будет самой сильной из всех войск НАТО в Европе. Триста пятьдесят тысяч солдат, армия, оснащенная самой современной техникой – вашей техникой! Ракеты, атомные бомбардировщики, подводные лодки. Это будет непобедимая сила, возглавляемая величайшими генералами в мире.

Луэлла захлопала ресницами.

– А откуда вы их возьмете?

– Это генералы фюрера. У многих из них за плечами опыт первой мировой войны. Более ста наших генералов служили в армии Гитлера.

Луэлла задумчиво посмотрела в бокал, затем с ангельской улыбкой взглянула прямо в лицо Хорсту, налившееся кровью.

– Видите ли, полковник фон Мюллер, я не доверила бы и колбасной фабрики генералам, проигравшим две мировые войны.

Бой старинных дедовских часов нарушил мертвое молчание. Луэлла посмотрела на свои часики.

– О, мы должны бежать! Не думала, что так поздно. Налей себе, Тео. – Свой бокал она протянула Гессу.

– А теперь я собираюсь выпить за мой тост! – Она покрутилась, высоко подняв бокал и расточая улыбки присутствующим. – Пью за вас, милых людей, оказавших гостеприимство чужестранцам, которые были такими одинокими. У вас мы почувствовали себя как дома. Мы провели приятный вечер! Больше всего я обожаю занимательную беседу, а наш разговор был чертовски интересен. Не премину послать подробный отчет папе. Он умрет со смеху!

Прелестная королева с тициановской головой обошла всех, пожала всем руку.

– Мне очень жаль прерывать столь восхитительный вечер, но папа звонит мне из Вашингтона ровно в полночь, и где бы я ни была, в этот час я должна быть дома. Иначе он поднимет на ноги всю службу безопасности Соединенных Штатов. Очень благодарю, и до свиданья!

Не обращая внимания на опустошение, которое она произвела, Луэлла весело болтала с Гансом по дороге к воротам. Ганс словно преобразился. Он не шел, а, казалось, летел по воздуху.

Молча шла вслед за ними Джой рядом с молчаливым Тео. А мозг ее был вакуумом, который ждал, когда в него вернется жгучая мысль.

Машина тронулась.

– До свиданья! – громко закричала в окно Луэлла.

И тут только Джой вспомнила, что вопреки обычаю не поцеловала Энн, прощаясь на ночь.

– Насчет динамита вы дали маху, – сказал, ликуя, Ганс. – Вы должны были сказать по крайней мере, что эта атомная бомба! – Он стоял, провожая глазами удалявшийся автомобиль. – Баснословно! Баснословно! Тому, что было, не бывать.

Джой потянула его за борт пиджака, заставив его обернуться к ней лицом.