Олег Егоров - Казейник Анкенвоя

- Вам куда, священное благородие? - засидевшись, отвлек меня от тяжких раздумий инспектор с ручными цыпками.

- На пристань.

Инспектор сплюнул, завел гидротехнику, и погнал из переулка по затопленной площади. Княжеское озеро кишело гребцами, какие гребцы меняли подержанную материальную часть на крупу и одежду, а какие обратно. Едва успело мелькнуть у меня внутри что-то рассеянное на предмет «Венеции без туристов», как снаружи мелькнул верхний этаж магазина «Нюрнберг», за ним вишневый сад с рядами бесплодной древесины, похожей на зачахшие исполинские колоски среди рисовых полей, что-то еще, и мы вплыли сквозь пробоину в трюм буксира. Спустя час я уже стоял на мостике, силясь рассмотреть башню экологического НИИ сквозь мелкий дождь и морскую оптику татарского шкипера Глухих. За час мы с ним оприходовали по четыре заварных фаянсовых чайничка, и еще пару он с собой прихватил.

- Считай, не считай, только сольется фокус. Далеко я так вижу. На полтора этажа уровень захлестывает.

- Уровень уже опускается.

- Опускается, не опускается только не в заливе. В поселке опускается. Там почва забирает кое-что.

- А кое-что прочее?

- Обратно в залив.

Я опустил бинокль и протер заболевшие от напряжения глаза.

- Надо бы ее на большую землю вывезти.

- Надо, - согласился шкипер.

- Но смысла нет. Когда уровень до последнего этажа поднимется, поселок тоже затопит.

- Но смысла нет, - согласился шкипер.

- С другой стороны, в коллективе ей будет проще к бедствию привыкнуть.

- Проще, - согласился шкипер. - Но сложнее. Дарья одинока. Привыкла так. И плохо ладит с Викторией.

- В этом она не одинока.

Ржавая дверца рубки, висевшая на одной петле, с грохотом ударилась о внутреннюю стену, и на мостик вошла моя послушница. Говорят, на судне женщина плохая примета.

- Твой буксир скоро тоже пойдет ко дну, - огорчил я Глухих.

Но шкипер не огорчился. Вместо этого он протянул мне фаянсовый заварной чайничек работы мастера Дарьи Шагаловой. Взял второй на сервере-западе разбитого компаса с погнутой стрелкой.

- Мин раза. Теперь все вещи на верхней палубе. Брезент натянул, шатер поставил. Согрейся, эфенди.

- Дус, - поправил я шкипера. - Господа в магистрате.

- Друг, - согласился Глухих. - Мин раза.

Вьюн, присев на корточки, терпеливо ждала, когда я приму ее. Мы с Глухих выпили самогону за новоселье. Закусили сырыми флотскими семечками, которых штук семь наскреб в кармане шкипер.

- Еще мин раза, - я перекрестился и поднял чайничек. - За Генку-мученика. Прими Господь его душу.

- «Мин раза» по-татарски «согласен», - пополнил Глухих мои лексические запасы, добрым глотком помянув армянского сантехника.

- Согласен, - я отставил именную посуду на юго-восток и сурово принял мою нерадивую послушницу.

- Ты где шатаешься? В городе наводнение, а ты шатаешься.

- Строгость. Они это понимают, - Глухих одобрительно кивнул.

- Я полы отжимала тряпкой, - Вьюн, обиженная лишней нотацией, в отместку опустошила залпом юго-восточный чайничек.

- Сказывали, только плац пострадал.

- А через окна? Там щели - зверь. Лавочка приказал дневальному проклепать замазкой, так это когда я тазов тридцать наружу выплеснула.

- Умница ты моя. Дай же я тебя расцелую, - накатило на меня внезапное умиление.

- Обойдешься? - спросила Вьюн с участием.

- Обойдусь. Теперь плыви в барак, отыщи там Виктора Сергеевича Пугачева. Скажи, епископ консолидирует оппозицию на флоте. Пусть он к полуночи зеленых подпольщиков у буксира соберет. Условный стук в пробоину два коротких и длинный. Пароль: «Здесь принимают на работу?». Отзыв: «А наша работа завершена». Запомнишь?

- Запомню. Утром ты меня к Владимиру посылал.

- Владимира нет. А ты плыви в барак, отыщи там Виктор Сергеевича Пугачева, Скажи, епископ…

- Вода сошла, пока вы самогонку здесь гоняете, - перебила меня Вьюн.

- Хорошо. Тогда иди в барак, отыщи там Виктор Сергеевича Пугачева. Скажи…

- Я запомнила, - перебила меня Вьюн.

- Тогда с Богом, - ласково отпустил я исправную послушницу.

- Распущенность. Перебивает. Поучить ее надо, - Глухих осуждающе покачал козырной своей фуражкою, напяленной задом наперед, когда Вьюн покинула мостик. Я снял с него фуражку и оторвал козырек. Вместо кокарды на околыше у татарина был приколот значок «ГТО». Это древний значок. Молодежь уже не знает его значения. «ГТО» в переводе с татарского языка на русский значит «Готов к труду и обороне».

- Зачем оторвал?

- Бескозырка, - пояснил я шкиперу. - Мятеж. Офицеров на рею. Сезонных строителей в расход.