Олег Егоров - Казейник Анкенвоя

- С резьбы слетел, баклан? - он осклабился и взмахнул холодным своим оружием. С моего зрелого детства я знаю, почему колющие и режущие предметы названы холодным оружием. Холод расползается внутри тебя мгновенно, когда эти предметы нацелены в твое брюхо.

- Табань! - команда Словаря остудила всех. Словарь неспешно двинулся ко мне на выручку. Держатель напильника ловко зачехлил свое оружие в сапожное голенище, и защелкал фалангами на пальцах с белою опушкой. Жилистый бич, в панике отпрянув назад, выпустив мои руки. Да и вся остальная бражка поспешно отступила.

- Ну, и нервы у тебя! Бля буду стальные! - Словарь заботливо обыскал меня на предмет возможного ранения. – Больше не падай. Такой у них принцип. Лежачих бить. Как насчет завтрака?

Он протянул мне все тот же газетный кулек с ночными семечками.

- Иди ты! – я оттолкнул кулек, и вернулся на переднюю смотровую площадку.

Рыская по колдобинам разбитой грунтовки, автобус переваливался с боку на бок, точно матрос на зыбкой палубе. Глухое Животное сбросило скорость, и работало только рулем, стараясь не выскочить из наезженной колеи. По обе стороны дороги простиралась равнина, кое-где разбавленная зарослями кустарника.

«А серьезно их Словарь осадил, - подумал я, вцепившись в полированный шест у кондукторского кресла. - С чего это вдруг целая банда мародеров так обделалась при одном только его появлении?». Тому, что был с напильником, я в глаза успел заглянуть. Такие глаза мне и прежде встречались, уважаемый читатель. Бесцветные глаза альбиноса с красными ободками. Владелец таких глаз не ведает ни страха, ни сомнений. Удивил меня все же Словарь. Удивил определенно. Что-то в нем изменилось. Но что именно, тогда я постичь не мог.

- Помнишь телку из «Лабиринта» с рыжей косой? – Пока я тупо рассматривал скудную панораму, Словарь подошел ко мне сзади и обнял за талию. - Плоская как Земля до Коперника?

- Не помню.

- Она тебя запомнила.

- Какого рожна ты позвонил мне среди ночи? - я снова завелся. - Что за бардак здесь происходит? Во что ты втравил меня, скотина?

- Она тебя запомнила, - Словарь, похоже, и не слышал моих вопросов.

Пустив шест, я встряхнул его за лацканы. Словарь качнулся, и только. Зато автобус внезапно встал.

- Geh mir aus den augen! – рыкнуло из динамика Животное. - Всем касается!

Передние двери с лязгом разошлись. Владел бы я сноровкой предвидеть следующий день, как все журнальные астрологи, хрен бы я сошел даже под угрозой линчевания. Но вместо этого я оказался на пути двух обезумевших скунсов, которых выдавливал наружу еще целый зверинец, и потесниться мне было некуда. Так что я покинул общественный транспорт, совершив тем самым роковую ошибку.

- Мы на конечной станции, - оборотился я раздраженно к следующему за мной отставному чиновнику Словарю. - Достиг, паразит. Выкладывай все, и коротко.

- Момент.

Пока он углублялся во внутренний карман, население автобуса куда-то сгинуло, да и сам автобус уже дал задним ходом. Причем, так резво, что я оторопел.

- Вот она, - Словарь наделил меня какой-то четвертованной бумажкой. – Плацкарта в масштабе один к десяти.

- Когда следующий автобус? – спросил я, провожая пыльное облако и как-то механически разворачивая бумажный лист.

- Никогда, - поторопился меня обрадовать Словарь. - Это конечный был по графику.

- По какому еще, к чертовой матери, графику? - с надеждой узреть некий графический вид расписания автобусов, я тупо исследовал развернутую схему.

- По скользящему графику, - Словарь ткнул в схему пальцем. - График скользит. Иной раз автобусов три года жди. А лучше и не жди. Лучше плацкарту запомни, если потеряешься. Здесь наше место сбора. Плац в переводе по-немецки. А это магазин. Восемь тройных прыжков на запад, считая от позорного столба.

Я сразу вспомнил Глухое животное за баранкой автобуса. Похоже, тут многие переводили по-немецки. Словарь забрал у меня «плацкарту», сдвинул рукав и посмотрел на часы.

- Ровно, - Словарь указал мне на грунтовую дорогу. - Чтобы не разминуться, гони прямиком до понтонов, и на площадь. А я в обход срежу.

- Ты закончил? - присев на обочину, я закурил. - Полагаю, это все, о чем ты хотел со мной по душам поговорить ночью давешней? Просто кивни, если я прав.

- Не все, - Словарь оглянулся, будто и в голой степи нас подслушивали. - Не все, и не здесь.

- Прощайте, Владислав Семенович, - обратился я к нему официально впервые за годы знакомства. - Желаю вам, чтоб вы сдохли, Владислав Семенович, до того, как мы снова увидимся. В противном случае торжественно клянусь, Владислав Семенович, вышибить вам последние мозги разводным ключом девять на двенадцать. А теперь пошел к чертовой матери.