Анаис Нин - Соблазнение Минотавра

Маленькую девочку, которая говорила с водителем, ничуть не волновало, что тот ее не слушает. У нее были такие большие глаза, что, казалось, она должна видеть гораздо больше, чем другие дети. Глаза были окаймлены густыми ресницами и устремлены на дорогу.

Сама Лилиана тоже когда-то была прозрачной. Как возникли эта тяжелая ограда, тюремные стены, гнетущая тишина? Не подозревая о своей великой потере, утрате детской прозрачности, человек превращается в актера, чье занятие — манипулирование лицом так, чтобы у других возникла иллюзия, будто они читают его душу. Иллюзия! Как ей понравилась тогда ярость, с которой тореадор накинулся на быка. Этот мягкий и нежный юноша, что сейчас тихо спит, с какой злостью бросился он на направленные на него рога!

Когда же возникла затуманенность? Недоверие, страх перед осуждением. Автобус ехал через туннель.

Лиетта. Лилиана не могла точно сказать, пыталась ли она понять Лиетту, или своих родных детей, или ту Лиетту, которой сама была когда-то. Она вспомнила, как маленький носик Лиетты чуть заметно подрагивал от страха, когда к ее отцу приближалась одна из ослепительных женщин.

Автобус подскакивал на ухабах, как дикий мустанг. Удержатся ли они? В темноте туннеля Лилиана потеряла образ Лиетты в голубом купальнике и вспомнила себя в этом возрасте, себя и других детей, с которыми она играла в Мексике в то время, когда ее отец строил мосты и дороги. Сначала она вспомнила свисток, которым мать отрывала ее от игры. У матери был очень громкий свисток. Дети слышали его, как бы далеко ни находились. Их игровой площадкой был город под городом, наполовину вырытое, но так и недостроенное метро американского типа. Города минувших столетий, похороненные под лавой, застывшей под нынешними домами, садами, улицами. На улицах имелись люки для слива дождевой воды — источники слабого света для тех, кто находился внизу. Люди шагали по улице, не подозревая, что проходят над другим городом. Соседские дети принесли в подземелье коврики, свечи, игрушки, шали и жили там своей тайной жизнью, куда более интенсивной, чем жизнь на земле. Им строго-настрого запрещалось спускаться вниз, их предупреждали насчет шахт, канализационных труб, подземных рек…

Дети всегда держались вместе и не решались удаляться от освещенных проходов. Они боялись заблудиться.

Из любого уголка подземного города Лилиана могла услышать, как мать зовет ее домой. Она не могла себе представить, что когда-нибудь ослушается свистка матери. Но однажды она заигралась с по-дружкой-мексиканкой, которая учила ее вырезать из бумаги животных и цветы, и так увлеклась возникающими из ничего фигурками, что, когда послышался свисток, притворилась, будто его не слышит. Ее братья и сестры ушли, а она продолжала вырезать кораблики, звезды, фонарики, солнца и луны. Вдруг ее свеча догорела и погасла.

Собрав всю кучу бумаг, она по памяти направилась к люку, выходившему к стене их сада. Вокруг стояла кромешная тьма. Глина под ногами была сухой. Лилиана шла уверенно, пока не почувствовала, что глина становится все более влажной. Сырой глины в тех местах, где они обычно играли, не было. Ей стало страшно. Она вспомнила рассказы про шахты, реки, сточные трубы. Мысль о том, что люди свободно гуляют там, наверху, прямо над ее головой, не подозревая, что она здесь, лишь усиливала страх. Она еще не знала точного смысла смерти, но в тот момент поняла: это и есть смерть. Прямо над ее головой семья садится за ужин (ей даже померещились голоса), но они ее не услышат. Братья и сестры поклялись не выдавать секрета и никому не расскажут, где она.

Лилиана закричала в один из забранных решеткой люков. Улица была пустынной, никто не ответил. Она сделала еще несколько шагов по сырой глине и почувствовала, что ноги увязают все сильнее. Она споткнулась о какую-то деревяшку, подняла ее и принялась стучать по потолку и звать на помощь. Сверху посыпалась грязь. Тогда она села и заплакала.

И в тот самый момент, когда Лилиане показалось, что она умирает, появилась мать со свечой в руке в сопровождении братьев и сестер.

(Когда ты не отвечаешь на свисток долга и послушания, ты рискуешь умереть в одиночестве в заброшенных городах прошлого. Когда ты одержим восторгом создания розовых, голубых и белых животных и цветов, кораблей и солнечных систем, ты навлекаешь на себя одиночество и катастрофу. Когда ты предпочитаешь играть в свое царство вдали от родительских глаз, ты накликаешь смерть.)