Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

— Девчушки здесь хорошие, — сказал я.

— Мне китайцы вообще нравятся, — кивнул Сергей. — Хороший народ, если ему не делать зла.

— Ты что, бывал здесь?

— Раз пять или шесть.

Я в Китае был впервые, и моё мнение о китайцах ещё не сформировалось.

— Слишком уж их много, — сказал я. — А мы для них хуже обезьян.

— В смысле? — посмотрел на меня Сергей.

— Белый человек здесь встречается реже, чем обезьяны, — пояснил я.

— А чёрный?

Этого я не знал. Негры на улицах Пекина, не говоря уж о других городах Китая, мне пока не попадались.

— Зато знаю теперь, — огляделся я по сторонам, — каково быть марсианином. Ни черта не понимаю!

— Это дело привычки, — философски сказал Сергей. — Бери пример с американцев.

По пешеходной улице, на которой мы находились, навстречу нам шла белая девушка. Судя по толстым рукам и ляжкам, а также небрежной одежде, это была американка. Она неспешно двигалась сквозь толпу, как авианосец, рассекающий лодочную флотилию, и если одна из джонок исчезала под его килем, этого не замечал никто.

Американка остановилась у лавки, в которой шла распродажа футболок. Наперебой кричали девушки-зазывалы. Парни запрыгивали друг на друга, стараясь выхватить понравившуюся футболку. Девушка меланхолично раздвинула колышущуюся толпу и взяла одну из футболок. В её руках она превратилась в распашонку для младенцев. Девушка вздохнула, бросила футболку в ящик и, по-прежнему не прилагая для этого никаких усилий, выбралась из толпы.

— Симпатичная слониха, — с лёгкой завистью сказал я.

Девушка скользнула по нам взглядом, и на её лице ничего не отразилось.

— А ресторан-то закрыт, — сказал Сергей.

Действительно, в охваченном броуновским движением городе единственным полупустым местом был вход в ресторан.

— Который час? — спросил я.

— Восемь.

К нам подскочил молодой китаец и заговорил, как мне показалось, на английском языке. Сергей слушал его, склонив набок голову.

— Говорит, закрыто, — сказал он. — Но это мы и так видим. Еда нам нужна. Гуд фут.

Китаец замахал руками ещё сильнее.

— Предлагает отвести в хороший ресторан, — посмотрел на меня Сергей. — Пойдём?

— А он кто?

— Ай менеджер! — постучал себя в грудь китаец.

— Пойдём, — вздохнул я. — В этом Китае я ничего не понимаю. Почему в восемь вечера закрыт ресторан?

Сергей улыбнулся.

Мы свернули в один переулок, во второй, прошли метров сто — и оказались в другом Китае. Здесь было темно и безлюдно, под ногами рытвины. Я споткнулся несколько раз подряд. К счастью, впереди засветились огни ресторана.

Мы вошли в пустой зал, отгороженный от улицы бамбуковыми занавесками, и сели за столик в углу. Улыбающаяся девушка — официантка тут же принесла меню.

— Ну и что здесь написано? — уставился я на иероглифы.

— Не обращай внимания, — поманил к себе официантку Сергей.

Очень быстро выяснилось, что ни девушка, ни её подруги по-английски не говорят. Однако юноша, маячивший за стойкой бара, уже слетал куда-то внутрь помещения и вернулся с хозяйкой ресторана, понимающей по-английски. Во всяком случае, она знала, что такое «дак».

— Водка есть? — спросил Сергей.

О водке здесь никто ничего не слышал.

— А вино? — продолжал допытываться Сергей.

— Вино есть! — просияла хозяйка.

— В таком случае, мы будем пить это, — поставил на стол бутылку бренди Сергей.

Хозяйка, три официантки и юноша-бармен с изумлением, граничащим с ужасом, воззрились на бутылку «Наполеона».

— Они здесь совсем не пьют? — спросил я.

— Пьют, но мало, — сказал Сергей. — Что будем заказывать?

И мы заказали утку по-пекински в уютном ресторанчике почти в центре Пекина. Это было совсем неплохо для так неудачно складывающегося дня.

А начался мой день с серьёзного нарушения протокола одного важного мероприятия. В качестве журналиста я сопровождал официальную российскую делегацию, знакомящуюся с ходом олимпийского строительства в Китае. Сегодня эту делегацию принимали руководители Китая разного уровня, и на последней, самой важной встрече, чёрт меня дёрнул отбиться от журналистского стада и сесть рядом со своим знакомым из секретариата Думы. Журналистов на подобных мероприятиях на пять минут запускали в зал, они производили фото- и киносъёмку, затем их выпроваживали за дверь, и начиналось то, что и отделяет простых смертных от избранных — политические переговоры.

Разговаривая с приятелем, я прозевал момент, когда зал очистили от посторонних. Началось представление участников делегаций. Выйти из зала я уже не мог. Если бы я встал и направился к огромным дверям, все бы увидели, что на мне не только нет галстука, но, что гораздо хуже, вместо брюк надеты джинсы. Да и рубашка, мягко говоря, не белая. Я затаился за столом, как мышь под веником. Авось пронесёт, думал я, сидит себе бледнолицый, а они для китайцев все на одно лицо.