Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

— Отвезите нас вот сюда! — указал на нужный пункт Сергей.

Полицейский втянул голову в плечи, как черепаха. Его товарищи дружно нажали на кнопки, блокируя двери автомобиля.

— Такси! — закричал я. — Настоящее!

Толкая друг друга, мы бросились к машине. Водитель так же обстоятельно, как и полицейский, изучил программу, важно кивнул и нажал на газ. Весь его вид говорил, что он не только знает, куда надо ехать, но и с какой скоростью.

Мы ехали минут пятнадцать, и всё это время я размышлял, сколько времени путешествие до могилы Конфуция заняло бы на рикше. Разброс цифр был колоссальный.

— Как ты думаешь… — повернулся я к Сергею.

— Автобусы! — заорал он, не слушая меня. — Наши!

Это действительно были наши автобусы. Стоящие в ряд как на параде, они вызвали во мне чувство умиления. Всё-таки Китай был не совсем пропащей страной. Если автобусы, предназначенные для иностранной делегации, должны стоять на такой — то площади в указанное время, они будут там стоять, невзирая на потоп, землетрясение и прочие мелкие неприятности.

Мы расплатились по счётчику и медленно выбрались из такси. Теперь можно было никуда не торопиться. Я даже купил себе бутылку минеральной воды.

Молодая продавщица, сверкая раскосыми глазёнками, попыталась всучить мне чипсы, орешки, мороженое и ещё какую — то дребедень. При этом она не только несколько раз дёрнула меня за пиджак, но и дотронулась до руки. Судя по ужимкам, прерывистому дыханию и нервному смеху, останавливаться она не собиралась.

— Пойдём в автобус, — предложил я Сергею.

— Вон уже наши на карах подъехали, — сказал он, и особого энтузиазма в его голосе я не услышал. — Наверное, надо доложиться.

Но докладывать о своём возвращении нам не пришлось. По очереди к нам подходили ответственные товарищи и сообщали, что, во-первых, изменение графика передвижения кортежа недопустимо ни при каких обстоятельствах, во-вторых, лицо, отставшее от кортежа, будет само добираться до консульства, до которого отсюда как до неба, и в-третьих, билеты на самолёт это лицо будет приобретать за собственный счёт.

— Это же Шаньдунь! — с чувством сказал один из начальников.

— Что сие означает в переводе с китайского? — осведомился я.

— Высокая гора.

— Высокая дыра? — не расслышала Оксана, журналистка, которая никуда не опоздала, но, тем не менее, близко к сердцу приняла нашу оплошность.

— Именно дыра, — сказал я ей. — Ни консульства, ни английского языка, ни белых людей. Даже могилки не останется.

— Почему?.. — прошептала Оксана.

— Съедят с потрохами.

Мы погрузились в автобусы и поехали в Цзинан, столицу провинции Шаньдунь.

На убранных полях горели костры из кукурузной ботвы. Жемчужно отсвечивала вода многочисленных прудов, в которых, как я знал, нагуливали жир королевские карпы, китайцы их называли генералами. На изъеденных временем горах почти не было никакой растительности. С низкого неба сеялся мелкий дождь.

Это был срединный Китай, тот самый, который дал миру неповторимого Конфуция. А также ни на что не похожие письменность, картины и музыку.

— Ну и как тебе утка? — спросил Сергей, с сожалением глядя на свою пустую тарелку.

— Великолепна, — сказал я. — Возьми кусочек.

У меня на тарелке ещё немного оставалось, и я в свой день рождения решил быть щедрым до конца.

Сергей немного поотнекивался, но всё же взял кусочек.

В ресторане мы оставались одни. Бренди был допит, утка съедена, можно было расплачиваться и отправляться в гостиницу. Уставшие официантки сидели за соседними столиками и неотрывно смотрели на нас. Не было лишь бармена за стойкой. Вероятно, его сразил тот самый напёрсток бренди, который он опрокинул перед нашей трапезой.

— Счёт, — щёлкнул пальцами Сергей.

Это слово было понятно даже китайцам. Мы расплатились и поднялись со своих насиженных мест. Официантки встали тоже. Судя по их физиономиям, они сильно сожалели, что так и не смогли потрогать нас руками. Ничего, может быть, повезёт в другой раз.

Мы вышли из ресторана.

— У них когда-нибудь звёзды бывают? — спросил я.

— А как же! — удивился Сергей. — Они ведь придумали навигацию по звёздам.

— Ну да, — кивнул я, — вместе с порохом и бумагой. Но всюду, где мы были, висел смог.

— К Олимпиаде разгонят, — пообещал Сергей.

Пешеходная улица в полночь по-прежнему кишела людьми, но теперь это был другой контингент.

— Девушки не нужны? — на сносном английском обратилась к нам миловидная особа неопределённого возраста.