Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

— Как ты с ним общаешься? — спросила мать.

— Я выучила французский язык, — пожала плечами дочь.

«Я их не понимаю, этих детей из интернета, — подумала Татьяна. — И, наверное, никогда не пойму. А как они друг на друга похожи!»

— Делайте, что хотите, — сказал она. — Родители у него хоть есть?

— Они приглашают тебя к себе в гости.

— В Париж?

— Ну да.

— К сожалению, сейчас у меня нет времени. Может быть, летом. А где свадьбу сыграете?

— В Бухаресте, там это проще. Но ты не расстраивайся, я действительно счастлива!

— Да уж вижу… А институт?

— Пока возьму академический отпуск.

Даша укатила в Бухарест на свадьбу. Через месяц она сообщила, что они с Полем выбрали Вануату.

Татьяна уже знала, что это такое. На глобусе, оставшемся со школьных времен Даши, она разыскала эти точечки в океане. Глобус, собственно, и примирил ее с реальностью. На нем все было не очень далеко. Даже Россия казалась не такой огромной, чуть-чуть крутнула глобус — и видно Камчатку. Единственное, что пугало — обилие воды. Этот Тихий океан был больше России, плюс ко всему в нем бушевали тайфуны, смерчи и ураганы. Снесут к чертовой матери острова, и концов не найдешь.

— Там случайно нет людоедов? — позвонила она Даше на следующий день.

— Что ты, каннибализм у них искоренили пятьдесят лет назад! — успокоила ее дочь.

У Татьяны едва не выпала из рук трубка. В России революция произошла почти девяносто лет назад, а коммунистов до сих пор все боятся.

— Когда улетаете? — нашла в себе силы спросить она.

— Через неделю заскочу в Москву за летними вещами.

— Я послезавтра уезжаю в Швейцарию.

— Оставь ключи у соседки. Между прочим, Вануату — это курортный рай. Океан, песок и кокосы.

— И людоеды, — добавила Татьяна, но дочь уже положила трубку.

Как тут не отправишься кататься на горных лыжах? К тому же, Цюрих почти тот же Париж. «Посмотрю на него, — утешала себя Татьяна, — и летом съезжу к сватам. Хочешь не хочешь, а познакомиться надо».

Цюрих Татьяну особо не впечатлил. Спокойный, респектабельный, сытый, но провинция. Москва в некоторых местах выглядит круче, не говоря уж о градусе жизни. Здесь слабенькое винцо, там крепчайшая водка. Бывает, так стукнет по голове, едва успеешь ее поймать, бедную. Кипяток, а не жизнь.

«Да и моя квартирка не хуже здешних, — думала Татьяна, глазея по сторонам. — Нет, хорошо мы стали жить. Если бы не этот идиотский интернет…»

Татьяна до сих пор не могла взять в толк, как ее тюха нашла мужа по электронному ящику. А что будет дальше? Даже думать об этом было страшно.

Она ехала в такси из Цюриха в отель, и вдруг на странице одной из газет, купленных в Шереметьево, глаз выхватил знакомое слово: «Вануату». Татьяна вчиталась. Республика Беларусь заключила с этим островным государством соглашение о сотрудничестве. Господи, какое счастье! Тихие, степенные, рассудительные белорусы хотят торговать с полинезийцами. Татьяна готова была расцеловать газету. Если они не считают зазорным сотрудничать, почему ее дочь не может там жить и работать?

Настроение Татьяны значительно улучшилось.

Три дня она наслаждалась жизнью. Жила в отдельном домике, под руководством вежливого инструктора-швейцарца осваивала горные лыжи. Инструктор не говорил по-русски, она ни бельмеса не понимала по-французски, но у них был полный контакт.

«Мадам не хочет ехать по этому спуску? — жестами спрашивал инструктор. — Очень хорошо, не надо по нему спускаться. А по этому? Тоже не хочет? Прекрасно! Мадам хочет чуть-чуть проехать здесь? Бьен, изумительно, превосходно, мадам делает потрясающие успехи!»

Татьяна съезжала по маленькому склончику со скоростью черепахи, инструктор тут же проявлял беспокойство: «Мадам не устала?»

«Пожалуй, устала, — соглашалась Татьяна. — Пойду выпью чашечку кофе».

Она была вполне довольна инструктором. Тот, кажется, тоже не переутомлялся.

Но через три дня из своего бунгало-шале выползли коллеги Татьяны. Вид их был ужасен: воспаленные глаза, опухшие лица, трясущиеся руки.

— И вам себя не жалко? — спросила Малюгина Татьяна. — Посмотрите, какая красота! Горы, солнце, синее небо, воздух можно ножом резать. Вы что пили?

— Виски, — сказал Малюгин.

— И «Мартель», — добавил Добкин, его первый зам.

— «Курвуазье» тоже пили, — поморщился Канторов, второй зам.

— А вид у вас, будто вы три дня самогон жрали, — покачала головой Татьяна. — Посадите печень, что тогда пить станете?