Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

— Может, окна высадить? — рванул с плеча винтовку детина в опорках, комиссар до сегодняшнего дня его никогда не видел.

— Отставить! — поднял руку комиссар.

И тут распахнулась половинка окна над входом, показалась простоволосая женщина.

— Вон там вход, там! — показала женщина рукой. — Парадный вход заколочен!..

Ругаясь, красноармейцы побежали за угол. Хорошо расчищенная дорожка подвела к неприметной двери, невысокой, с тугой пружиной. Полезли по одному в дверь. Детина, спина которого загораживала комиссару полмира, вдруг остановился, вскинул винтарь и ахнул в собаку, рычащую из будки. Та захлебнулась кашлем, затихла.

— Кто разрешил? — вызверился комиссар. — Кто позволил стрелять, спрашиваю?!

Детина, не больно испугавшись, расплылся в улыбке:

— Дак гавкает, товарищ комиссар, в ушах звенит!..

Комиссару захотелось двинуть в скалящуюся нахальную морду, но рядом никого не было.

— Поговори у меня… Марш в дом!

Иметь такого за спиной было страшно. Детина, поняв комиссара, по-свойски ему подмигнул.

Они прошли через пустую большую кухню — и оказались в зале. Свет падал из высоких стрельчатых окон вверху. По обеим сторонам лестницы в два больших пролета, как стража, стояли рыцари в латах. В полутемных нишах таились от незваных гостей мраморные скульптуры Аполлона, Пана, Вакха, Артемиды, Дианы. Аккуратные четырехугольники на стенах говорили, что еще недавно здесь висели портреты владельцев замка.

— Чем обязаны? — послышался голос сверху.

Женщина в длинном черном платье спускалась по лестнице, будто боясь поскользнуться. Она спросила по-польски, и это комиссару не понравилось.

— Так что, проша пани, ответил он, — по поручению Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов делегация к графу Тышкевичу. Вот мандат. Могу я видеть графа?

Женщина, не замечая бумаги, которую достал из-под шинели комиссар, смотрела ему в глаза.

— Граф… болен. А в чем, пан комиссар, дело?

Комиссар оглянулся на Безручку — болен?

— Ага, — встал тот рядом с ним, — я же говорил товарищу комиссару. Сдетинел граф на старости, проша пани.

— Микола? — дотронулась правой рукой до виска женщина. — И ты с ними, Микола?

— А с кем же мне быть, — плюнул тот на пол. — Не во дворцах проживаем.

Женщина покраснела.

— Так что с графом? — потерял терпение комиссар. — Здесь он или нет?

— Тут, тут, — сказал Микола. — Сидит в кресле и книжки разглядывает. А эта за ним горшки выносит.

— Проведите меня к графу, — пощупал распухший нос комиссар. — Что за шуточки, понимаешь, с представителями власти?

— А мы что? — понизил голос детина, застреливший собаку. — Какое у нас задание?

— Обследовать здание и реквизировать все ценное, — бросил через плечо комиссар. — Безручка, за мной.

Красноармейцы рассыпались по первому этажу здания. Детина, немного подождав, стал осторожно подниматься по ступенькам, проводя взглядом комиссара и Безручку.

— Куда? — остановился комиссар, свесился через перила. — А ну марш на конюшню!

Детина, что-то буркнув, неохотно побрел к кухне.

— Сколько здесь комнат? — спросил комиссар женщину.

— Двадцать четыре.

— А отчего такой дворец в лесу построили?

— Охотничий дом.

— А-га. И на кого охотились?

— Пусть егерь расскажет. Я этим не интересовалась.

— Не интересовалась, — подал голос Безручка, — а графа к рукам прибрала. Из-за нее никуда ехать не захотел. Дети в Варшаве и Париже, а она тут.

— Жена? — усмехнулся комиссар.

— Покоевкой, горничной была, теперь как бы жена. Слышали: экономка в бубен бубит, покоевка в хрен трубит. Ну дак и натрубила.

— Хам!

— О-хо-хо! — скривился Безручка. — Этакие паны, по три в штаны.

— Отставить, — сказал комиссар.

Они миновали несколько комнат, остановились возле угловой, дверь которой была приоткрыта.

— Вот… — показал хозяйка.

Комиссар толкнул дверь ногой и вошел. За ним протиснулся Безручка, следом вошла женщина.

В кресле-качалке у окна сидел старик. Он поднял голову, и в глаза сразу бросилась его детская улыбка. Клочьями торчала неопрятная борода. На лысой голове спутались три волосины. Шишковатые пальцы бесцельно блуждали по отвороту халата, подбираясь к горлу. А улыбка была детская, беззубая.

Скользнув взглядом по гостям, он подался телом к женщине. Та подбежала, наклонилась, что-то прошептала в ухо, поглаживая его по голове и плечам.

— Именем республики, — сказал комиссар, — дворец и все графское имущество конфисковываются. Вы, граф, арестованы до выяснения обстоятельств. На сборы даю полчаса.