Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

Татьяна рассказывала Михалычу, сколько и чего она засолила, замариновала, заквасила, и он исходил слюной, слушая глупую бабу. Ну кто об этом рассказывает, даже и лучшему соседу? Нет, подвал он должен был распотрошить — благодаря, вопреки, согласно и не взирая.

Первым делом он раздобыл ключ от основного замка в двери. Татьяна оставила ключ на разделочном столике во дворе, Михалыч незаметно сунул его в карман, назавтра подбросил под крыльцо, — Татьяна обрадовалась находке, как джек-поту в лотерее «Бинго».

— Раззява! — обругал помещик жену. — А если б не нашла? Пришлось бы железную дверь менять.

Татьяна счастливо улыбалась, прижимая к груди здоровенный ключ.

Иван Михалыч тоже вышел на свое крылечко, порадовался.

— Это не «ого», — сказал он, — это ключ от собора.

— Хороший анекдот! — радостно заржал Иван Федорович. — Иди сюда, вискаря выпьем. Слышь, Таня, поп к одной бабе в церкви прижался, она говорит — ого!

Татьяна махнула рукой и ушла в дом за закуской.

— Льда нету, — сказал помещик, — но мы ведь и так можем?

— Можем, — согласился Михалыч. — Откуда изволили приехать? Вижу, штаны новые, бутылочка…

— Бутылку здесь купил, — поморщился Иван Федорович. — А был во Франции. Ну, слушай, я и влип там в историю!

— В какую? — навострил уши Михалыч.

— В Париже взял напрокат машину и говорю Таньке: «Поехали вокруг Европы!» Она говорит: «А чё, поехали». У нас виз нету, но там как и здесь: сунул кому надо и вперед. Мы держим курс на Мадрид, потом в Италию. Макаронники на границе тормозят. Я ему десять зеленых, он мотает головой — мало. Я еще десять. Пропустил. Ну едем, вроде, красиво. Таня смотрит по карте. «Давай, — говорит, — в Женеву завернем». — «Так это ж в другой стране», — соображаю я. — «А нам все одно через Германию возвращаться». Ну ладно, в Женеву так в Женеву. А ехать-то долго.

— Европа, говорят, маленькая, — проявил осведомленность Михалыч.

— Это если на самолете, а на машине как от Москвы до Питера, да еще с остановками. Но в принципе рядом. И границ много. Здесь дай, там дай, порядком гринов ушло. Едем так вечерком, я смотрю на указатель: направо Генёв, налево Лозанна, по-ихнему написано. Через Лозанну короче. «Нету, — говорю, — никакой Женевы, едем через Лозанну». Так и докатили до Парижа. А назавтра Танька говорит: «Ваня, Генёв — это и есть Женева. Язык у них такой». Три дня смеялись.

Михалыч тоже посмеялся. Когда пьешь виски и закусываешь балычком, смеяться хорошо. Но про подвал мысль сидела. Про здешний подвал, дачный.

— А зачем вам Женева была? — спросил он.

— Озеро там хорошее.

— Неправда, — вышла на веранду Татьяна, — я читала, что в Женевском озере присутствуют все фармакологические препараты, которые продаются в аптеках.

— Почему? — удивился Михалыч.

— Потому что писают, — засмеялась Татьяна. — Кто на Женевское озеро приезжает отдыхать? Старички со всего мира. Заходят в озеро поплавать — и писают. А у них уже не моча, а сплошное лекарство. Запад…

— Одним словом, вода хуже нашей, — кивнул головой Михалыч.

— Ладно, тезка, давай, — потянулся к нему рюмкой Иван Федорович. Что русскому здоровье, то немцу смерть.

Они выпили, закусили. Татьяна ушла на кухню.

— А я бы не осмелился без языка вокруг всей Европы, — сказал Михалыч. — В Германии еще туда-сюда: «хальт», «цурюк», «аусвайс». А в Испании или Италии пропал бы.

— Ты и здесь пропадешь, — хмыкнул Иван Федорович. — Кто тебя в Германию пустит?

Михалыч молча проглотил обиду. Когда пьешь чужой виски — терпи. Но взять подвал после этого он был обязан.

— Куда теперь направляетесь, Иван Федорович? — направил разговор в нужное направление Михалыч.

— В Америку, — не стал таиться помещик. — Возьмем с Таней напрокат машину — и с восточного побережья на западное. В Лос-Анджелесе хочу позагорать. А, Таня? Через всю Америку дунем!

— Ой, Ваня, страшно! — выглянула из кухни Татьяна. — Американское кино посмотришь — стрельба да мордобой… И негров много.

— А секс? — подмигнул Михалычу сосед.

— С таким мужем, как ваш, бояться нечего, Татьяна Петровна, — подобострастно хихикнул Михалыч. — Узлом любого завяжет. Геракл!

— Да ладно тебе, — покосился на жену хозяин. — Хотя когда захотим — могём.

Он опрокинул в рот рюмку.

— Когда отправляетесь? — напомнил о себе Михалыч.

— Ты пей, пей, — помахал над столом рукой помещик, отдышался. — Вылетаем в первых числах сентября. А вернемся — как Бог положит.

— Ну да, ну да, — покивал головой Михалыч, побаиваясь наливать себе из почти пустой бутылки. — Дорога ведь дальняя. А с английским у вас как?