Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

Псина бесновалась на цепи. Степан отрезал кусок уха и подбросил над головой собаки. Та, клацнув зубами, поймала его на лету.

— Хороший сторож, — похвалил я пса.

— Идите за стол! — показалась в дверях сеней Ганна. — Кровянка уже поджарилась.

Это была царская еда — кровянка с гречневой крупой.

После завтрака мы с Николаем отправились по хатам, на которые нам указали в сельсовете. Однако деды и бабки, жившие в них, о чертовщине ничего не слышали.

— Нема, — пожал плечами девяностолетний дед Петро. — И никогда не было.

— А до войны? — спросил Николай.

— До войны, конечно, попадались, — закряхтел дед. — Вы у кого остановились?

— У Степана.

— Это который свинью сегодня забил? Вот и шукайте там свою ведьму. Ганну видели?

— Конечно, — сказал я. — Кровянкой угощала. Вкусная.

Мы вернулись в хату Степана. Там вовсю кипела работа. Три женщины под началом Ганны вычищали кишки. Я знал, что домашнюю колбасу сделать непросто. Нужно вычистить, выскоблить и промыть кишки, нарезать кубиками сало и мясо, посолить, поперчить, добавить тмин — и потом только набивать этой массой кишки. Качество колбасы, кстати, и определялось прозрачностью кишок. В некоторых местах сало и мясо пропускали через мясорубку, но мне нравилась колбаса, «пханая пальцем». Она была жёстче, зато и вкус её был первородный.

— Ганна, где нам найти ведьму? — спросил я, войдя в кухню.

— Кого?! — перестала она скоблить кишку.

— Без ведьмы никак статью не написать, — растолковал я. — Говорят, на Коляды они по деревням гуляют.

— Никогда и не было, — пробормотала Ганна. — Откуль у нас ведьмы?

— Не! — забожились остальные женщины. — Они в других деревнях! У нас и знахарки своей нет, в Микитовку ездим…

— Если разобраться, — сказал я, — ведьма есть в каждой хате. Коля, разве твоя жена не ведьма?

— Ведьма, — кивнул Николай, — но не всегда. Между прочим, «ведьма» происходит от слова «ведать».

— Ну да, они про нас всё знают, — согласился я. — Но нам нужна здешняя.

— А зачем? — взглянула на меня Ганна.

У меня от её взгляда по телу пробежал озноб. В чёрных глазах Ганны полыхнул зелёный отблеск, какой бывает у кошек. И у волчиц…

— Статью надо написать, — смутился я.

— Напишешь, — улыбнулась Ганна. — Прямо сегодня ночью.

Вечером мы сели за стол. Сало уже разложили по кадкам, колбасу повесили вялиться на чердаке, окорок нашпиговали приправами и тоже пристроили под крышей.

Степан налил из трёхлитровой банки в стаканы самогонку.

— Ну, с наступающим! — сказал он тост.

— Не надо бы вам сегодня пить, — посмотрела на меня Ганна.

— Почему?

— Сами знаете.

Но я всё-таки выпил.

Степан стал рассказывать про сына, который сейчас служит в армии. Ганна изредка поправляла его. Николай пытался перевести разговор на чертовщину, которая часто начинает шутить перед Колядами, однако его не понимали. Ганна изредка взглядывала на меня чёрными глазищами и усмехалась.

«Интересная женщина, — думал я. — А в молодости и вовсе была красавицей».

Я поднялся, накинул на плечи куртку и вышел во двор.

— Далеко не отходите, — сказала мне в спину Ганна.

На небе сиял молодой месяц рогами кверху, вокруг него густились мелкие звёзды. «Кажется, это к погоде», — подумал я.

Вдруг резко потемнело, в воздухе закружились снежинки, подул резкий ветер. Собака, сегодня утром бросавшаяся на меня, брякнула цепью, заскулила, поджала хвост и полезла прятаться в будку. Я услышал плач младенца, доносившийся из-за угла хаты.

«Откуда здесь ребёнок? — удивился я. — И не видать ни черта…»

Я заглянул за угол. У поленицы дров лежало бревно, и плач шёл от него. Я неуверенно подошёл к бревну. Плач усилился. Я тронул бревно ногой. Оно будто ждало моего толчка и на метр откатилось в сторону. Плач стал совсем громким.

— Что ты плачешь? — шёпотом спросил я.

Бревно вздрогнуло и ещё чуть-чуть откатилось от меня.

— Уважаемый! — услышал я голос за спиной.

Я резко повернулся. Передо мной стоял человек в костюме при галстуке, на голове шапка «пирожком», подмышкой папка с бумагами. Лицо его в темноте трудно было разглядеть, но я отчего-то был уверен, что это председатель поселкового совета.

— Уважаемый, — повторил человек, — ну и как вам наша местность?

— Хорошая местность, — сказал я. — Снега много, но ведь Рождество на носу.

Человеку, видимо, тоже не понравилось, что вокруг столько снега. Он покопытил ногой сугроб, отчего в воздухе завилась метель.