Александр Муленко - Возвращение Панды

Сливовое повидло времен развитого социализма, выданное Мирзоевым рабочим к празднику от щедрот своих, действительно требовало термической обработки. Самогон получился неважный, хотя и загорался он сразу от одной только шальной искры зажигалки. Технология его приготовления была безукоризненно соблюдена, но подозрительный запах аммиака пробивал даже самый хронический насморк.

— Это что ещё за навоз?

Давно уже страдающие от трезвости горемыки вытирали лиловые носы полотенцем и часто принюхиваясь к замечательному продукту аналитической химии, не решались поднять стаканы ни за здравие, ни за упокой.

— Будешь ли пить, Серёга? — пытал его бугор, но приятель отгородился от него газетой, где была опубликована интересная статистика о недавно прошедших выборах в областное законодательное собрание. Кандидат против всех депутатов оказался вторым.

— Интересное дело получается. Всего только двадцать четыре голоса ему не хватило, чтобы творить добро… Законотворческий террор так и не остановлен…

— Ты бросил пить или как?

— Обижаешь, начальник.

— Выдохнется, смотри! — его старшой не унимался, — А какой удивительный запах.

— Сам ты чего её не пьешь, умник?

— А ты как думаешь, дружище?

— Отрава, в натуре — вот что я думаю.

— Что-то не то мы с тобою выгнали. Вонь на весь подъезд, как из подвала, затопленного помоями. Ты жил, Серёга в таком подвале?

— А где я не жил?! Нацеди полбаночки, угости соседей. Народ они ушлый, поймут, что и как. Да скажи, что нашел её в сугробе, что нету, мол, больше ни грамма, а то ещё колядовать придут.

Вернулся бугор через час. Никто из соседей так не рискнул продегустировать, предложенную заразу. Жили неплохо, получше наших бродяг — водку они запивали томатным соком. Самогонка же по-прежнему оставалась не тронутой.

— Ну и что? — с нетерпением поинтересовался его друг.

— Можно пить, — говорят, — но, мол, запах какой-то не тот… Подозрительный запах…

— Рискнем, однако?! — Серега сглотнул слюну, — если через сорок минут не издохнем, значит это не яд.

— Боязно мне, подождём-ка Олега — он ушлый.

Тарантул ходил на хоккей, но его не пустили на корт. Отличительной особенностью нашего времени стало неуважение к пожилому поколению. И не то, чтобы старик — злодей, в его возрасте лица у всех в гармошку. Но в каждом автобусе и в других местах общественного пользования на самом видном месте — там, где вчера ещё висели таблички о порядке обслуживания больных и инвалидов, сегодня наклеен листок А-4 формата, на котором тридцать шестым кеглем набито, что никакие льготные удостоверения не действительны, и что надо платить, чтобы не быть избитым. Вот и наматывают старики километры на больных ногах, экономя последние рубли от копеечной пенсии.

— Слава богу, что шапку не продал, — радовался Тарантул, поднимаясь с мороза в ночлежку.

В вертепе его ждали, как важного эксперта.

— Выпьешь? — по-простецки спросили друзья, и он, не нюхая, замахнул в себя стакан ядовитого зелья, отфыркнулся, высмаркиваясь, и принялся стягивать с больной ноги тесный ботинок, упираясь его подпятником о порог. Споткнулся и упал. Его собутыльники переглянулись.

— Ну как самогонка?

— Хороша.

— Ещё её будешь?

— Конечно…

Сидя на полу, он выпил второй стакан, и морщины на лице у старика стали менее рельефными. Ботинок всё ещё не расшнуровывался, через боль Тарантул потянулся к нему руками и застонал.

— А, вы-то, чего не пьете?

— Мы и так целый день дома задницу со стула на стул перекантовываем… Как сыграли?

— Не знаю, — ответил он, освободившись от обуви.

Человек, наконец, поднялся с пола на ноги, достал из кармана очки и, усевшись удобно на кровать, принялся изучать оставленную Сергеем газету.

— Я был у этого чёрта, — ткнул он в портрет мэра города. — Это он меня Мирзоеву рекомендовал… Гляди-кось, в областное законодательное собрание попал, стало быть, умный…

— Да нет… Ты не прав… Его покойный отец и наш нынешний губернатор старые и добрые кореша. Вместе росли и «любили» одних и тех же женщин. По одному сценарию. Как в Интернете у Вислоухова… Ты порнуху видел?.. Вот и помогает Пал Палыч сыну друга рулить… Носил бы тебя он в детстве на руках — твои бы шныри писали законы. На два десятилетия вперед, рассчитаны маршруты политиков. Кому какой портфель и огород, слуги и бляди, какой выпивон и из чьего кармана.

Бугор посмотрел на часы и наполнил стаканы. Долгое воздержание окончилось, и праздник, наконец, настал.