Моника Али - Брик-лейн

И что здесь такого? Она перевернулась, закуталась в плед и решила просто поваляться, не думая ни о чем. В голове ни единой мысли. Перед глазами только потолок. Нужно не забыть взять шапочку Ракиба. Наденет на него по дороге домой. И опять в голове пусто. Надо помыть холодильник. Купить туалетной бумаги. Написать Хасине. Это уже лучше. Постирать кое-что, пока не скопилось. Нет, нет, нет. Она натянула плед на голову.

— Фигуриситы, — вслух сказала она. — Торвилл и Дин [19] Джейн Торвилл и Кристофер Дин — британские фигуристы, на Олимпиаде 1984 года в Сараеве получили 29 высших оценок (6 баллов) и были занесены в Книгу (рекордов) Гиннесса. .

Она встала и быстро оделась. Нашла ручку, бумагу, книжку и села на краю кровати.

«Моя дорогая сестричка, — начала Назнин и покусала колпачок. — У меня все хорошо, и у мужа тоже. Ракиб болел, но сейчас идет на поправку». Снова покусала колпачок. Думать о письме гораздо приятнее, чем писать. В голове столько мыслей, во время работы по дому слова так и расцветают. А сейчас, несмотря на переполняющие ее чувства, рассказ получается коротким, туповатым и уродливым, как недозрелый урожай. «Мы отвезли его в больницу. Мне было очень грустно, а потом внезапно очень хорошо, еще перед тем, как ему стало лучше. Скоро он приедет домой». Перечитала письмо. Смяла листок. Взяла новый. «Моя дорогая сестренка, надеюсь, что у тебя все хорошо. Спасибо за твое письмо. Ракиб сильно болел, но сейчас лучше. Мы отвезли его в больницу. Случилось что-то странное. Я села рядом с ним и почувствовала себя очень счастливой. Не потому, что он болен, а потому, что я была счастлива внутри. Шану бросил работу. У него все в порядке. Надеюсь, у тебя все в порядке».

Она перечитала свое сочинение, вычеркнула последнее предложение, где повторялась. Исправила «но сейчас лучше» на «но сейчас ему лучше». Вычеркнула строчки про ощущение счастья. Пожевала колпачок.

Надо более внятно объяснить. Обдумать. Почему она почувствовала себя счастливой? Нарисовала рожицу, улыбку. «Я за него сражалась». Добавила спичечное тельце. «Не полагалась на судьбу. Дралась». Цветочек, длинный стебелек к нему. Судьба! Выбор судьбы. Попыталась нарисовать птичку — получилась вешалка для пальто. Двигаю ручкой. Вот сюда. Вот туда. Начинаем слона, задние ноги рисуем лошадиные. Здесь больше никого нет. Никто не водит ручкой за нее.

Снова начала писать. «Моя дорогая сестренка, надеюсь, что у тебя все хорошо. Малыш лежит в больнице, но мы надеемся, что скоро привезем его обратно. Шану ушел с работы. Когда малыш приедет домой, напишу тебе снова. В следующий раз письмо будет длинным. Молю Бога, чтобы у тебя все было хорошо».

Назнин прибралась в квартире, сложила мебель в гостиной, пытаясь таким образом освободить место. Но получившаяся груда пошатывалась, и Назнин начала ее разбирать. Работала быстро и заодно вслух тренировалась купить у кондуктора билет. Внезапно подумала, что это она убила мужа Разии. Умереть должен был Ракиб, но Назнин отвела от него смерть. Смерти снова пришлось выбирать. Уйдите от меня! Уйдите! Ступайте обратно в ад, откуда пришли. И этими словами быстро и решительно закрыла танцующим джиннам вход в комнату и в свою голову.

Во дворе Назнин забыла про джиннов. Светило солнце, дерево на углу, уже знакомое, но все равно безымянное, выбросило бледные зеленые почки. Смелая травка, несмотря на ничтожные шансы, пыталась пробиться на поверхность. Свежее собачье дерьмо чуть дымилось на асфальте пустыря. Асфальт только что залили, пахло резиной и машинной жидкостью. Запах дерьма поэтому не так ощутим, даже когда Назнин через него переступила. Солнце приятно припекает лицо, хорошо бы сейчас и ноги подставить солнцу. Прошла мимо группки молодых индусов на дорожке, они уступили ей дорогу и насмешливо-формально кивнули. Один не кивнул, Назнин поймала его взгляд: вызывающий? отвергающий? Другой упал на колени: О-о! Она разбивает мое сердце! Назнин закрыла лицо шарфом и спрятала рот — уголки поднялись, губы приоткрылись и снова дернулись.

Больница, больница, больница. Еще одно английское слово выучено. Всю дорогу по коридору Назнин нежно его повторяла. Шану не услышал, как она вошла, и не повернулся. Назнин коснулась его плеча и, как всегда, удивилась, насколько оно хрупкое. На макушке у мужа маленькое пятнышко, злобное маленькое пятнышко среди зарослей волос. Шану не поднял головы. Назнин увидела пустую кроватку. Ракиба снова забрали на анализы.