Моника Али - Брик-лейн

— Если я пойду и долиною смертной тени…

До «Шалимар» оставалось три квартала.

— Бежим, — крикнула Назнин, — скорее.

Главный по межкультурным связям поднял руки:

— …неубоюсь зла. Потому что Ты со мной.

— Я не могу вас ждать.

— Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня [89] Отрывок из псалма 22. , — он посмотрел на Назнин, — в такой ситуации не до сожалений, живым бы остаться.

И посмотрел на небо.

Назнин бросила его и кинулась ближе к магазинам, вытирая стены плечом. Впереди возле мусорного контейнера человек восемь-десять парней. Большой черный бак им по плечо. Двое выскочили из-за него и что-то кинули. Снова спрятались за контейнер, все остальные пригнулись. Назнин остановилась. Сзади вспыхнуло окно. Оказаться бы сейчас где-нибудь в другом месте, а не участвовать в этих безумных прятках. Ни одного белого здесь нет. Эти парни дерутся друг с другом. У нее закружилась голова, она прислонилась к стеклу. Сколько, сколько времени я уже здесь.

На дорогу посыпались снаряды. Пустые бутылки, полные банки, кирпич, стул, просвистела палка. По ноге Назнин ударило бутылкой. Она снова решилась бежать. Но куда? К «Шалимар», откуда летят эти снаряды? Или обратно, чтобы спрятаться? Она повернулась на сто восемьдесят градусов, и еще раз и еще и вдруг поняла, что не знает, в какой стороне кафе. Ничего не узнает. Чьи-то очертания на дороге, они не толще тени, но твердые — разбивают окна. Сгорбленные силуэты, вращаются руки, бледная жилка кроссовок на черной земле, размякшей под ногами. Здания вьются куда-то вдаль, сжимаются на озлобленном тротуаре. Красные огни со свистом вертятся в воздухе, распарывая темноту, но не освещая ее, как будто дьявол танцует по улице с горящим фонарем в руках. Назнин смотрит на окно, хочет успокоить глаза на белом чистом свете, но они тут же начинают болеть. Посреди дороги извивается в приступе злобы змея из горящих шин и скидывает вверх кожу, черную, толстую, удушающую. Взжи-взжи-взжи. Сигнализация в магазинах визжит скорее от страха, чем для предупреждения. Вдалеке упрямо крадется «скорая», бешено скачущий голубой ее глаз издает жуткие, резкие стоны.

Назнин заставила себя сдвинуться с места. Она шла, вытянув перед собой руки, словно не верила своим глазам. Постепенно пришла в себя. Такое ощущение, что она упала в обморок, а теперь мир постепенно обретает формы. Свет перестал прыгать. Назнин поняла, что за очертания ее окружают, поняла, что тени в темноте — это людские силуэты. В асфальт врезался машинный двигатель. Она пошла мимо горящих шин, и на несколько секунд глаза ее снова перестали видеть. Когда дымовая завеса осталась позади, она увидела посреди дороги человека. Лицо его закрыто мегафоном, но даже в этом мерцающем свете он бросает сдержанные взгляды вокруг себя. И ни одного бессмысленного. Пиджак висит на нем, как на вешалке, вместо плеч — одни кости, ни грамма ненужной плоти.

— Братья, — взывал он знакомым голосом. — Братья, зачем вы деретесь друг с другом, мусульманин против мусульманина?

Еще одна палка просвистела над головой и стукнулась в асфальт рядом с Назнин. Наклонилась, подняла. К палке прибит плакат: ОСТАНОВИТЕ ВОЙНУ.

— Неужели марш в защиту ислама должен так заканчиваться? — спрашивал Вопрошатель.

Назнин кинулась дальше. Мегафон пытался перекричать визги тормозов, хлопанье дверей, магазинную сигнализацию, пронзительный свист парня в капюшоне, который проехал на велосипеде.

— Друзья мои, полиция над вами смеется. Они ждут, когда вы все друг друга перебьете.

Пробежал парень, размахивая руками: давайте, быстрее. Тут же к нему подскочили пятеро и повалили его на землю. Сверху еще трое. Официанты в черных штанах, белых рубашках машут шампурами и ножами для разделки мяса, грудь у них раздувается от ярости.

— Чертовы ублюдки, — орут они. — Какого черта вы гадите нам на порог? Валите на Оксфорд-стрит! На Пиккадилли-Серкус! Валите отсюда к чертям собачьим!

Кучка парней бросилась в разные стороны и рассыпалась по кишечнику Брик-лейн.

— Знайте, ребята, что на вас сейчас смотрит весь мир. — Вопрошатель медленно поворачивался вокруг своей оси с мегафоном, чтобы на все триста шестьдесят градусов вокруг разносились его слова. — Знайте, что прямо сейчас Джордж Буш смотрит на вас и смеется.

Из темноты вырвалась женщина и подбежала к нему с микрофоном в руках. Вопрошатель опустил мегафон. Белый мужчина поставил на плечо камеру и направил ее на Вопрошателя. Женщина задавала ему вопросы, и он на них отвечал, но Назнин не слышала что.