Моника Али - Брик-лейн

И ушел покупать самосы, решать административные вопросы и так далее.

С ковриками Назнин закончила. Еще раз внимательно осмотрела гостиную. Обошла ее. На коробках с бумагами Шану стояло: «Отправить морем». На кофейном столике значилось: «На аукцион». Сзади дивана висело: «В благотворительный фонд».

Осталось упаковать только швейную машинку. Назнин посидела за ней чуть-чуть. Письмо там же, под машинкой. Назнин встала и подошла к окну.

Во дворе сколотили примитивную сцену. Вокруг сцены стояли парни, разговаривали по мобильным. С обоих концов района тек, не прерываясь, ручеек молодых ребят. Они тоже собирались возле сцены. Все смотрели, что происходит. Но ничего не происходило. Наблюдение продолжалось. Кое-кто стал бегать и подпрыгивать. Парень с красно-зеленым шарфом на голове принес нечто вроде старой простыни, положил на землю и развернул. Это оказался нарисованный вручную флаг «Бенгальских тигров».

— Мама! — В двери стояла Биби.

— Биби, — ответила Назнин, не оборачиваясь. — Биби? — Она обернулась.

Биби жевала кончик косички.

— Ты голодная? Разогреть тебе обед?

— Нет.

— Что случилось?

— Ничего. Я просто хотела тебя увидеть.

Назнин протянула руку:

— Иди сюда.

— Не пойду, — отстранилась Биби, — я тебя уже увидела.

Люди широким потоком повалили во двор. Шли быстрым шагом. Как будто пару домов опрокинули набок, и оттуда на улицу, прямо в середину Догвуда, беспорядочно хлынули люди. В толпе были женщины, девушки. Над ними развевался белый флаг с чернозолотым тиснением «Объединение исламских девушек с Бетнал-Грин».

Назнин увидела Сорупу, Джорину, Назму и Хануфу. Пора немилости для Хануфы миновала. Поискала глазами Карима.

Парней больше, чем девушек и женщин, но больше всего пожилых мужчин. На них пальто в елочку, мешковатые штаны. Они шли группками по три-четыре человека, не обращая друг на друга внимания, кричали кому-то в толпу. На белых бородах пятна никотина, на головах тюбетейки, дырки на месте зубов. Темные отполированные лица, внимательные глаза. Одни надели лунги, другие опирались на тросточки; в руках несли полиэтиленовые пакеты. Двигались они, как пациенты в больнице. Интересно, подумала Назнин, отец Карима тоже среди них?

Еще одна группа — белые. Их меньше всего, но они самые активные. Снуют между пожилыми, раздают картонные плакаты на деревянных палках. Белые одеты в штаны с карманами. Карманы везде: на бедрах, на коленях, на щиколотках. По всей одежде у них петелечки, пуговицы бочонком, замочки, молнии и складки. Они словно надели на себя палатки, чтобы вечером осталось только воткнуть пару колышков и заночевать. Они ходили в толпе и раздавали что-то (значки? наклейки? конфетки?) молодым людям. Получая отказы, перекидывались к людям постарше. У патриархов Бангладеш плакаты болтались где-то на уровне полиэтиленовых пакетов. Белая девушка в крохотных очках в серебряной оправе подняла плакат и потрясла им. Она зажала его между коленями и что-то произнесла одними губами. Похлопала в ладоши. Показала на небо. Показала ладони патриархам. Похлопала по плакату. ПОДНИМИТЕ. ВВЕРХ. СВОИ. ПЛАКАТЫ.

Патриархи вежливо ее «послушали». Обсудили между собой.

Назнин всматривалась в лица возле сцены. Там должен быть Карим. Сейчас он заберется на сцену и произнесет речь. Сегодня у него большой день.

И у нее сегодня большой день.

Где-то там внизу он готовит свою речь. Добавляет последние штришки.

Она над своей и не начинала думать.

В толпе демонстрантов начали скандировать. Назнин не могла разобрать, что они кричат. Открыла окно. Белые ходят вокруг патриархов. Это они скандируют, две небольшие группки. Девушка в очках и ее друзья машут руками, как поршнем: давайте, давайте, давайте. Патриархи надели пакеты на ноги, подняли воротники, застегнули бороды в пальто. Они тоже начали скандировать со своими новыми друзьями.

— Что это там за бред творится?

Она и не заметила, как вошел Шану.

— Меня сейчас там чуть не убили. Мне на пальцы наступили сразу триста пятьдесят человек. Я им говорю: «Аккуратней. У меня мозоли. И болезненные опухоли». Но меня никто не слушал.

Он подошел к окну.

— Что там скандируют? — спросила Назнин. — Камбоджи? Раджи?

— Рабочие. Такой у них лозунг. «Рабочие! Все вместе!» Все это миф, конечно. Эти люди из Объединенного рабочего фронта. Когда я проходил мимо, они пытались придумать лозунг подлиннее. «Рабочие! Вместе мы непобедимы». Но он им не понравился.