Анатолий Тоболяк - Денежная история

— Нет, этот вне программы, — легко смеется он.

— «Мальборо»?

— Ого, запомнили! — достает он из кармана пачку «Мальборо». — Грешен, курю дорогие, хотя жена ворчит.

Мы закуриваем. Денек разгулялся. Синее небо. Припекает солнце. Кажется, лето все-таки берет свое, и порядок природы остается неизменным, несмотря ни на что.

— А вот это уже официальный вопрос, — приступает Чиж, пыхнув дымом разок-другой.

— Без диктофона?

— Сегодня не захватил. Положусь на память.

— Слушаю.

— Вы сказали, что в воскресенье ходили вон туда, в сопки, — указует он рукой на восток.

— Точнее, во-он туда, — поправляю я его географию, показывая рукой на юго-восток. — Туда мне ближе из моего микрорайона.

— Ну, это не суть важно. Рано утром ушли?

— Да нет, не сказал бы, что рано. Часов в одиннадцать.

— Один?

— Вы уже спрашивали. Один, как перст.

— Никого из знакомых не встречали по дороге или в лесу?

— Встречал.

— Да? Кого?

— Одного нашего нештатного автора. Фамилия Неклесса. Работает, если не ошибаюсь, в банковской системе. Обменялись приветствиями и разошлись.

— Ясно. А на обратном пути?

— На обратном не встречал.

— Ясно, ясно. И долго вы в сопках бродили?

— Я время не засекал, у меня часов нет. Когда спустился, заглянул в кафе «Вечерок». Там кого-то спросил. Было половина четвертого.

— Кафе «Вечерок»? Это которое в четырнадцатом микрорайоне? В жилом доме?

— Оно самое.

— А что вам там понадобилось?

— Выпить понадобилось, а там подают.

— Вы не злоупотребляете спиртным, как считаете? — как-то неприязненно поинтересовался Чиж. (Сам-то он, судя по всему, чурается, как черт ладана).

— Когда семья дома, я практически не пью.

— А семья еще не прилетела?

— Еще не прилетела и боюсь, что из-за цен на билеты не скоро прилетит, — мрачнею я.

— Да, цены дикие, верно. А в «Вечерке» знакомых не встретили?

— Увы, нет.

— А много там посетителей было?

— Три человека, я четвертый. Там всего два столика.

— Засиделись?

— Нет, хлопнул сто пятьдесят у стойки и ушел.

— Водки?

— Водки.

— Интересно, почем нынче водка в таких заведениях?

— Везде по-разному. В «Вечерке» триста рублей сотка.

— Без закуски пили? — передергивает Чижа.

— Почему же. Запил стаканом сока.

— Да-а, цены, прямо скажем, ударные. Постойте! — вдруг вскрикивает он, как будто осененный какой-то новой мыслью. — Насколько я помню… я бывал в этом кафе… там обеденный перерыв с трех до четырех.

— Ошибаетесь. С двух до трех. И вообще, Виталий Ильич. — Впервые называю его по имени-отчеству, не скрывая насмешки над его примитивной ловушкой, — коли хотите убедиться, что я там действительно был, осведомитесь у буфетчицы. Зовут ее, кажется, Рая. Она должна меня запомнить. Я ей подарил какие-то цветики-семицветики. В сопках нарвал.

— Нет необходимости, Андрей Дмитриевич, это все формальная проверка.

— Однако Перевалова в издательстве вы все же посетили. И художника Григорьева, полагаю, тоже.

Рассерженный Чиж легонько бьет ладонью по «дипломату», лежащему на коленях.

— Вот черт возьми! — восклицает. — Ничего не удерживается в людях! Просил ведь помалкивать, чтобы вас зря не тревожить. Нет же, растрепались.

— А вы, кстати, обыск в моей квартире не думаете делать? — с желчной интонацией спрашиваю я.

— Да бросьте вы в самом деле!

— А то валяйте, я разрешаю. Правда, ключ у меня в куртке был. А куртку увели. Придется вам дверь взламывать.

— Бросьте, Андрей Дмитриевич, бросьте! — отмахивается Чиж. — Лучше скажите, почему вы не переоделись после вашего похода, а сразу отправились к Перевалову? От «Вечерка» до вашей квартиры, как понимаю, рукой подать.

— А до переваловской еще ближе. Да и не на светский раут я шел.

— Логично.

Сигареты наши догорели одновременно, и мы одновременно выкидываем их в урны — он по правую сторону, я по левую. И Чиж, элегантный в своем костюме, темных очках с безупречной оправой, встает со скамейки.

— Хорошо с вами сидеть на солнышке, но дела ждут.

— А на мой вопрос не ответите? — задерживаю я его.

— Смотря какой.

— Есть сдвиги в яхнинском деле? — впрямую спрашиваю я.

На его свежее, чисто выбритое лицо как будто набегает легкая тень.

— Дело нелегкое, — уклончиво отвечает.

— И все-таки? Я спрашиваю не как бывший приятель Яхнина, а как журналист. В нашей газете, вы знаете, есть рубрика «Криминал». Я мог бы, когда отсюда выйду, освещать ход расследования?