Читра Дивакаруни: Принцесса специй

Проведите рукой поверх содержимого, и шелковистая желтая пыль останется на бугорках ладони, на подушечках пальцев. Такая нежная, словно пыльца с крыла бабочки.

Поднесите к лицу. Вотрите в щеки, лоб, подбородок, не смущайтесь. За тысячу лет до начала истории невесты и женщины, мечтавшие выйти замуж, делали то же самое. Это сгладит все неровности и морщины, впитает возраст и жир. После этого долгие дни кожа будет давать золотистый отсвет.

У каждой специи свой благоприятный для нее день недели. У куркумы это суббота, когда солнечные лучи цвета масла обильно изливаются на металлическую поверхность, чтобы быть там поглощенными в своем накале, в то время как ты молишься девяти планетам за любовь и удачу.

Куркума, которую также называют халуд, что значит «желтый», — цвет рассвета, звук, который мы слышим внутри ракушки. Куркума, талисман-хранитель, предохраняющий еду от гниения в стране, где жара и голод. Куркума — специя-покровитель: ее кладут на голову новорожденного на удачу, насыпают в кокосовые орехи в дни пуджа, [11] Дни пуджа — дни божественных церемоний. натирают ею края свадебного сари.

Но это еще не все. И поэтому я беру ее только в тот строго определенный момент, когда ночь плавно перетекает в день, эти луковичные корни, похожие на искривленные бурые пальцы, вот почему я размалываю их, только когда божественная звезда Свати горячо пылает на севере.

Когда я беру ее в руки, специя говорит со мной. Ее голос — как вечер в самом начале мира.

Я куркума, расцветшая из Молочного Океана, когда дэвы и асуры [12] В древнеиндийской мифологии дэва — божества, асуры — демоны. вспенили его ради сокровищ мироздания. [13] Согласно мифу о сотворении мира, представленному в Махабхарате, чтобы добыть напиток бессмертия, боги вместе с асурами стали взбивать мировой океан, что привело сначала к сгущению вод, а затем к появлению невиданных сокровищ и установлению нового мирового порядка. Сначала воды океана, смешанные с соками трав и деревьев, превратились в молоко, потом молоко стало сбиваться в масло. Я куркума, что возникла, когда яд уже был, но божественный нектар еще не родился, и являю собой нечто среднее между ними.

— Да, — шепчу я, покачиваясь в ее ритме, — ты куркума, защита от сердечной печали, миропомазание перед смертью, надежда на новое воплощение.

Вместе мы поем эту песню, как делали уже не раз.

Вот так я сразу же подумала о куркуме, когда жена Ахуджи вошла в мой магазин этим утром в черных очках.

Жена Ахуджи молода, а выглядит еще моложе своих лет. Но молода она не дерзкой, полнокровной молодостью, а беззащитной и испуганной, как человек, которого обидели и обижают все время.

Она приходит каждую неделю после зарплаты и покупает только самые необходимые продукты: дешевый нешлифованный рис, даль [14] Даль — чечевица. по сниженной цене, маленькую бутылочку масла, ну разве что еще атта, чтобы испечь чапати. [15] Чапати — круглые хлебные лепешки вроде лаваша. Иной раз я наблюдаю, как она в нерешительном порыве берет в руки баночку с ачаром [16] Ачар пикули — различные замаринованные с пряностями овощи. из манго или пачку пападамов. [17] Пападамы (папады) — тонкие хрустящие лепешки из нутовой муки с добавлением специй и пряностей. Но неизменно кладет все обратно.

Я предлагаю ей гулаб-джамун [18] Гулаб-джамун — круглые сладкие шарики типа пончиков, со специфическим вкусом, политые густым сладким сиропом. из коробки со сладостями, но она мучительно и неудержимо краснеет и трясет головой.

Конечно, у жены Ахуджи есть свое имя. Лолита. Ло-ли-та — три мелодичных слога, идеально подходящих к ее мягкому типу красоты. Я предпочла бы называть ее этим именем, но, увы, не могу, пока она думает о себе только как о чьей-то жене.

Она мне этого не говорила. Она вообще едва произнесла пару слов за все время, что ко мне заходила, кроме «намасте» [19] Здравствуйте. и «это со скидкой» и «где можно взять». Но я знаю это, как и много других разных вещей.

Например, то, что сам Ахуджа — смотритель на портовом складе и любит пропустить стаканчик или два. Ну, изредка — три-четыре.

Или еще то, что у нее тоже есть дар, сила, хотя она никогда бы не подумала об этом в таком смысле. Любой материал, к которому она прикасается своей иглой, расцветает в ее руках.

Однажды я подошла к ней, когда она, склонившись над витриной, где у меня были ткани, рассматривала кайму сари, вышитую серебряной и золотой нитями.