Владимир Микушевич - Будущий год

Воспитательницы подозревали, как девочки поступают с Альбиной, и не имели ничего против. Не она первая, не она последняя, да за всеми и не уследишь. Воспитательницы не прощали Альбине, что она шепчет про себя. С тех пор как она поступила в детдом, Альбина шептала одно и то же: «Богородице, Дево, радуйся…» Этой молитве девочку научил отец. (Недаром связи с реакционными церковниками упоминались у него в деле.) Отца Альбина не помнила, а молитву запомнила. Она начала повторять ее до того, как научилась говорить. Воспитательницы были в ужасе. Они запрещали девочке шептать про себя, высмеивали ее перед всеми, запирали в темный чулан, а она все равно шептала. Ни ночная возня под одеялом, ни побои подруг не могли отучить ее от этой дурной привычки.

Ваня появился вторично, когда Альбину собрались бить мальчики. Причина была та же: они сначала дрались из-за нее между собой, а потом решили вздуть ее сообща. Было, впрочем, и отличие. Альбина всегда уступала девочкам, но ни одному мальчику не дала. Это возмутило, прежде всего, девчонок, и они подзуживали мальчиков показать ледышке-лягушке где раки зимуют, чтобы она не задавалась. Мальчишки подкараулили Альбину там же в коридоре около уборной, но Ваня был тут как тут, и нападающим не поздоровилось. Остался открытым вопрос, не старший ли брат вступился за Альбину. Его сходство с ней не вызывало сомнений. Незнакомец отличался той же светящейся красотой, которая влекла к Альбине и мальчиков, и девочек. Когда Альбину спрашивали, кто ее заступник, она коротко отвечала: «Ваня». Больше у нее не удавалось выведать ничего.

Альбина поступила в медицинское училище и вскоре навлекла на себя неприязнь и там. Выяснилось, что она не только ходит в церковь, но и поет в церковном хоре. С ней беседовали, предупреждали ее, но Альбина упорствовала. Тогда ее исключили из училища и выселили из общежития. Это не особенно испугало Альбину У нее была работа, было где жить, а, главное, она была беременна от Вани, как она думала, а в общежитии ей все равно не позволили бы остаться с ребенком.

Альбина еще училась, когда ее рекомендовали ночной сиделкой к отставному генералу. Его разбил паралич, когда он услышал, что Берию приговорили к смертной казни. Дочь генерала должна была по роду службы ездить в длительные командировки и не могла оставлять отца одного. По-видимому, Альбину рекомендовал кто-то влиятельный, так что ее даже с занятий отпускали. Дочь генерала только обрадовалась, когда Альбина выразила готовность сидеть с больным круглосуточно, отлучаясь лишь кое-когда. Разумеется, генеральская дочь не знала, что Альбина поет в церковном хоре и встречается со своим возлюбленным.

Правда, теперь Альбина могла встречаться с ним в многокомнатной генеральской квартире, которая часто оставалась в полном ее распоряжении. Генерал не мог ни двигаться, ни говорить, но давал понять, как он привязан к Альбине. Она никогда не оставляла его надолго, особенно с тех пор, как Ваня приходил к ней в квартиру. Альбина все чаще и чаще спрашивала Ваню, что будет, когда она родит. Ваня отвечал, что все образуется.

Однажды Ваня пришел не один. С ним был коренастый парень мрачноватого вида.

— Кто это? — спросила Альбина Ваню.

— А ты не знаешь? — окрысился парень. — Не от меня, что ли, ты беременна!

— Нет, не от тебя! — отшатнулась Альбина.

— Не от меня, так от кого же? — окончательно рассвирепел парень. — Иди ты тогда…

— Будет вам! — вмешался Ваня, — После разберетесь! Ты мне лучше скажи: ты хоть знаешь, за кем ты ухаживаешь?

Альбина назвала имя, отчество и фамилию парализованного генерала.

— А ты знаешь, что он отца твоего допрашивал, пытал, под расстрел подвел?

Альбина не знала.

— Ну, так слушай! Валера с грузовиком. Мы сейчас вывезем из квартиры мебель, какую поценней, фарфор, хрусталь, меха, драгоценности. И поминай, как звали. Ты сюда больше не вернешься. Квартиру себе снимешь, может быть, дом купишь… А генерал пускай подыхает.

— Нет, нет, нет! — Альбина в ужасе замахала руками.

— Заткнись, дура! — Ваня с Валерой уже опустошали шкафы. — Это все твое, понимаешь? У отца твоего конфисковано. Грабь награбленное, или ты не слышала, что Ленин говорил?

— Ваня, как ты можешь? — всхлипнула Альбина.

— Ваня-то я Ваня, — осклабился он. — А ты полное мое имя знаешь?

— Ваня — Иван, значит, — пролепетала Альбина.

— Нет, не Иван, я Ванцетти, — расхохотался молодчик. — Ну-ка, Валера, давай кресло погрузим.