Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»

Я храбро поднялась с ветхого диванчика, на который неделю назад впервые опустилась, и стала мысленно концентрироваться на том, что мне нельзя болеть. Снова привыкнуть к Америке и ее кухне, типичной манере общения и маниакальному пристрастию к личной гигиене было не особенно трудно, но не следовало злоупотреблять гостеприимством Лили. Я подсчитала, что остатка обращаемых в доллары батов и шекелей мне хватит недели на полторы, после чего финансы иссякнут, а единственный способ получить что-либо от моих родителей — это вернуться к бесконечному пережевыванию сто раз обговоренных проблем. Именно это здравое рассуждение и выгнало меня из постели в некий судьбоносный ноябрьский день, направив туда, где мне предстояло пройти первое в моей жизни собеседование для приема на работу. Всю последнюю неделю, слабая и истощенная, я провалялась на диванчике у Лили; в конце концов она заявила, что я обязана выходить — по крайней мере на несколько часов, но каждый день. Не зная, куда себя девать, я купила карточку для проезда на метро. Сидя в поезде подземки, я безучастно заполняла анкеты для поступающих на работу и оставляла их у охранников всех крупных журнальных издательств — вместе с письмами, в которых без всякого энтузиазма объяснялось, что я желала бы получить место помощника редактора и набраться опыта работы в журнале. Я чувствовала себя совсем слабой и разбитой, и меня очень мало заботило, читает ли кто-нибудь мои послания; на собеседование же я вообще не рассчитывала. Но вот в квартире Лили раздался телефонный звонок и кто-то из служащих «Элиас-Кларк» пригласил меня прийти «пообщаться». Я не была уверена, что это действительно официальное собеседование, но «пообщаться» звучало даже приятнее.

Я запила таблетку анальгина желудочной микстурой и надела жакет и брюки, которые, хоть и не очень сочетались между собой, неплохо сидели на моих тогдашних мощах. Синий кардиган, не слишком игривый конский хвост и несколько поношенные туфли без каблуков довершили мой облик. Нельзя сказать, что я смотрелась великолепно, на самом деле скорее страшновато, но я полагала, что этого достаточно. «Не могут же они принять меня или отказать, ориентируясь только на то, как я одета», — помнится, думала я тогда. Похоже, я была едва в состоянии соображать.

Я пришла к одиннадцати часам, точно в назначенное время, и не чувствовала никакого волнения, пока не натолкнулась на вереницу длинноногих, неимоверно стройных девиц, ожидавших лифта. (Ох уж эти лифты!) «Глубокий вдох, потом выдох, — напомнила я себе. — Ты сумеешь. У тебя все получится».

«Да, разумеется, я бы хотела работать в журнале „Отклик“. Безусловно, „На слуху“ мне вполне подходит. О, что вы сказали? Мне предстоит выбрать? В таком случае мне нужны сутки, чтобы обдумать ваше предложение и приглашение от журнала „Ваш дом“. Восхитительно!»

Спустя некоторое время я прикрепила довольно непритязательную «гостевую» карточку к моему довольно непритязательному псевдокостюму (я не скоро узнала, что люди осведомленные просто наклеивают эти карточки на свои кейсы или вообще тут же их выбрасывают, и только растяпы-неудачники на самом деле носят их). После этого я направилась к лифтам. А потом… я вошла внутрь. Все выше, выше и выше, пронзая пространство и время, возносясь к вершинам безграничной сексуальности, стремилась я… в отдел кадров.

Во время этого бесшумного перелета я позволила себе немного расслабиться. Насыщенный аромат духов смешивался в этих лифтах с запахом дорогой кожи, и это создавало в них почти эротическую атмосферу. Мы скользили между этажами, останавливаясь, чтобы дать выйти красоткам из «Шика», «Мантры», «На слуху» и «Кокетки». Двери раскрывались почтительно, без единого звука, и я видела белоснежные приемные. На шикарную, простых и благородных линий мебель было страшно присесть; казалось, что стоит кому-нибудь — не дай Бог! — плюнуть, как она в ужасе закричит. На стенах при входе чернели названия журналов, и каждая надпись была легкоузнаваема. Внутренние помещения редакций прятались за массивными дверями из матового стекла. Это были названия, знакомые каждому американцу, но никому из американцев и в голову бы не пришло, что все это вертится, крутится, варится под крышкой одного гигантского котла.

Признаться, самое впечатляющее, чем мне до сих пор приходилось заниматься, — это торговать мороженым, однако я достаточно наслушалась рассказов друзей, уже получивших работу, и знала, что настоящая деловая жизнь — нечто совсем иное. Здесь не было отвратительных флюоресцентных ламп и ковровых покрытий, на которых не видна грязь. Вместо вечно неряшливых секретарш всем заправляли элегантно одетые ухоженные девочки с высокими скулами. И в помине не было извечных офисных принадлежностей — органайзеров, корзин для мусора, книг, — их просто не существовало. Я во все глаза смотрела на пролетающее мимо меня белое великолепие, пока — через шесть этажей — не услышала голоса.