Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»

Она улыбнулась и записала мой адрес, а потом мы встали и пошли в фойе музея (я прихрамывала). Было как раз семь часов, гости могли нагрянуть в любую минуту. Миранда и Глухонемой Папочка разговаривали с женихом, при первом взгляде на которого становилось ясно, что он в прошлом большой любитель футбола, регби и хоккея на траве — в общем, всех тех видов спорта, где за игроком увиваются воркующие блондинки. Одна такая блондинка, девушка лет двадцати шести, его будущая жена, стояла рядом и с обожанием смотрела на него. В руках у нее был бокал шампанского, и она хихикала над каждой шуткой, которую отпускал ее жених.

Миранда держала Папочку под руку, лицо у нее расплылось в фальшивейшей из улыбок. Мне не нужно было слышать, о чем они говорят, — я и так знала, что она отвечает: в основном первое, что приходит в голову. Миранда не была сильна в светских любезностях и не терпела пустой болтовни, но сегодня явно настроилась лицедействовать. К этому времени я уже поняла, что ее «друзья» делятся на две категории. Одних она втайне считала «выше» себя и стремилась произвести на них впечатление. Этот список был невелик, но включал в себя таких людей, как Ирв Равиц, Оскар де ла Рента, Хиллари Клинтон, и всех наиболее известных голливудских звезд. Другие были «ниже» ее, и с этими людьми следовало обходиться покровительственно и высокомерно, чтобы они не забывались. В эту категорию входили все сотрудники «Подиума», все члены семьи, родители всех подружек ее дочерей — если они вдруг, по стечению обстоятельств, не оказывались в первой категории, — почти все дизайнеры и редакторы других журналов, а также весь обслуживающий персонал, с которым ей приходилось иметь дело — не важно, здесь или за границей. Меня всегда забавляли те нечастые случаи, когда Миранда пыталась произвести впечатление на окружающих ее людей, — может, оттого, что она была напрочь лишена естественного обаяния.

Я почувствовала, что приехали первые гости, прежде, чем их увидела. В фойе вдруг возникло такое напряжение, что его можно было потрогать пальцами. Припомнив лица на снимках, я бросилась к прибывшей паре и приняла у дамы меховое манто.

— Мистер и миссис Уилкинсон, мы так рады вас видеть. Будьте добры, я возьму ваше манто. Это Илана, она проводит вас к коктейлям. — Я надеялась, что не слишком таращусь на них, но зрелище и вправду было из ряда вон. На прежних вечеринках Миранды я, бывало, встречала женщин, одетых как шлюхи, и мужчин, одетых как женщины, и манекенщиц, вовсе не одетых, но никогда еще не видела, чтобы люди одевались так. Я и не ожидала ничего похожего на стильную нью-йоркскую публику, но думала, что они будут напоминать персонажей «Далласа», а они скорее смахивали на лесных дикарей из старого фильма «Избавление».

Даже брат мистера Томлинсона, импозантный мужчина с серебристой шевелюрой, допустил ужасный промах, надев белый фрак — и это в конце апреля! — причем аксессуарами ему служили клетчатый носовой платок и бамбуковая трость. На его невесте было наверчено что-то ужасающее из зеленой тафты. Это что-то пузырилось, топорщилось и вздымало кверху ее силиконовые груди так, что, казалось, она вот-вот задохнется, не вынеся их величины. С ушей свисали бриллианты размером с голубиное яйцо, и еще один, гораздо больший, сверкал на безымянном пальце левой руки. Волосы, выжженные пергидролем, белизной сравнялись с мелом, а каблуки были такими высокими и тонкими, что она ковыляла на них, как многократно травмированный ветеран американского футбола.

— Да-ра-гие мои, я так рада, что вы нашли время для нашего скромного вечера. Что за пре-е-елесть эти вечера! — фальцетом тянула Миранда. Будущая миссис Томлинсон находилась в полуобморочном состоянии от восторга. Прямо перед ней стояла единственная и неповторимая Миранда Пристли! Ее ликование всех несколько смущало, и почтенная публика под предводительством Миранды Пристли решила двинуться в Египетский зал.

Продолжение вечера не слишком отличалось от его начала. Я узнала всех гостей и сумела-таки не ляпнуть ничего особенно оскорбительного. Парад белых смокингов, шифона, пышных причесок, огромных бриллиантов и женщин, многие из которых были еще почти девочками, скоро перестал производить на меня впечатление, но снова и снова мои глаза обращались к Миранде. Она была настоящей леди и объектом зависти всех приглашенных женщин. И хотя они понимали, что ни за какие деньги в мире нельзя купить ее вкус и ее элегантность, все они страстно жаждали этого.