Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»

Я собрала в кулак всю свою волю и принудила себя стоять прямо, проверив, не отвисла ли у меня челюсть и не дрожат ли колени. „Надеюсь, вы вспомните обо мне“. Этот человек, доверенное лицо Кристиана Коллинсворта, новоявленного корифея нашей литературы, только что сказал, что надеется, что я о нем не забуду. Свихнуться можно.

— Спасибо, — хрипло выговорила я, пряча карточку в сумку. Я знала, что при первой же возможности изучу каждый миллиметр этого маленького прямоугольничка. Оба они посмотрели на меня и улыбнулись, и до меня не сразу дошло, что мне пора уходить.

— Что ж, мистер Брукс, Габриэль, очень была рада с вами познакомиться. Сейчас мне пора идти, но я надеюсь, наши пути скоро пересекутся.

— И я очень рад, Андреа. Поздравляю вас с превосходным местом. Вы только-только из колледжа и уже работаете в „Подиуме“. Это очень впечатляет.

— Я тебя провожу. — Кристиан взял меня за локоть и сделал знак Габриэлю, что сейчас вернется.

Мы остановились у стойки, и я сказала Лили, что иду домой. Под аккомпанемент томных вздохов Уильяма она ответила, что не собирается ко мне присоединяться, — что было и без того очевидно. На ступеньках, ведущих вверх, на улицу, Кристиан поцеловал меня в щеку.

— Удачно мы сегодня столкнулись. У меня предчувствие, что Габриэль будет сейчас вовсю тобой восторгаться, — ухмыльнулся он.

— Да мы едва пару слов друг другу сказали, — честно ответила я, спрашивая себя, с чего это они все такие любезные.

— Да, Энди, но ты не отдаешь себе отчет, как мал литературный мир. Не важно, что ты пишешь — детективы, исторические романы или газетные статьи, — тут все друг друга знают. И Габриэлю не нужно знать о тебе много, чтобы понять, на что ты способна: ты работаешь в „Подиуме“, ты внятно и интересно излагаешь свои мысли и, в конце концов, ты мой друг. Он ничего не теряет, дав тебе свою карточку. Он же не может знать наверняка: а вдруг перед ним новый многообещающий автор. И поверь, Габриэль Брукс — это человек, с которым стоит водить знакомство.

— Да уж, не сомневаюсь. В общем, как бы то ни было, пора домой — через несколько часов мне опять на работу. Спасибо за все, я тебе очень благодарна. — Я потянулась, чтобы поцеловать его в щеку; где-то в глубине души я ждала, что он повернется ко мне, и — где-то еще глубже — хотела, чтобы он это сделал; но он только улыбнулся.

— Встретиться с вами, Андрея Сакс, было большим удовольствием. Доброй вам ночи.

И прежде чем я что-то ответила, он повернулся и направился к Габриэлю.

Я покачала головой и пошла ловить такси. Начинался дождь — не проливной, а так, небольшие редкие капли, — и, конечно, на всем Манхэттене не было ни одного свободного такси. Я набрала номер гаража „Элиас-Кларк“, назвала свой пин-код, и через шесть минут передо мной, скрипнув тормозами, остановился лимузин. Алекс оставил мне на автоответчике сообщение: сегодня он весь вечер собирается сидеть дома и составлять конспекты занятий. Давненько я не делала ему сюрпризов! Самое время выкинуть что-нибудь эдакое! Водитель согласился подождать, и я побежала к себе наверх, быстренько приняла душ, привела в порядок волосы и собрала сумку со всем необходимым на завтра. Шел двенадцатый час, машин на улицах поубавилось, и уже через пятнадцать минут я была у Алекса в Бруклине. Он так обрадовался, когда увидел меня, и все не переставал удивляться, как я решилась приехать в Бруклин так поздно, да еще среди рабочей недели, говорил, что это для него самый лучший подарок. И когда я вытянулась рядом с ним, положив голову на его плечо, и смотрела „Конана“, слушала его размеренное дыхание, а он играл моими волосами, — я, кажется, совсем не думала о Кристиане Коллинсворте.

— Э… здравствуйте. Могу я поговорить с редактором раздела кулинарии? Нет? Что ж, тогда, может быть, с его помощником или еще кем-то, кто скажет, когда выходят обзоры ресторанов? — допрашивала я неприветливого секретаря приемной „Нью-Йорк таймс“. Та в ответ только гавкала: „Что вам надо?“ — и притворялась — а может, и нет, — что мы с ней говорим на разных языках. Мое упорство, однако, возымело действие, и после того, как я трижды спросила ее имя („Мы не даем такой информации“), пригрозила доложить обо всем ее руководству („Вы думаете“ им есть до этого дело? Да я прямо сейчас позову своего шефа») и клятвенно пообещала, что лично заявлюсь к ним на Таймс-сквер и сделаю все, что в моих силах, чтобы ее уволили («Да неужели? Как я испугалась!»), она устала от меня и соединила с кем-то еще.