Карин Альвтеген - Предательство

Она вернулась к розам, хотя все они уже стояли в вазе по стойке «смирно».

Надо попытаться. Она должна среагировать.

— Кстати, привет от Янне.

— Спасибо. Как у них там?

— Хорошо. Он сказал, что видел тебя в каком-то ресторане.

— Вот как.

— Ты его не заметила. Он в шутку поинтересовался, что это за юноша, с которым ты вместе обедала?

Держа в руках вазу с розами, она повернулась к нему:

— Юноша?

— Ну да, какой-то молодой парень, с которым ты любезничала за столиком.

— Ничего такого я не помню. Когда это было?

— Примерно неделю назад. Я точно не знаю.

— Это была не я. Он обознался.

Спокойна, как удав. Он ее не знает. Интересно, она всегда так умело врала? Может, она уже не в первый раз крутит роман у него за спиной, а что, возможностей для этого у нее было хоть отбавляй. Все эти командировки, сверхурочные работы. Даже если она не обедала с ним, слово «юноша» должно ее насторожить. Любовник на десять лет младше ее.

Он почувствовал, как растет гнев и вот-вот выплеснется на нее. Она поставила вазу на стол в гостиной и теперь поправляла цветы, как будто хотела добиться идеальной симметрии.

Он вышел и направился к ванной, ощущая острую потребность принять душ и смыть с себя события последних суток.

Проверил шкафчики. Никаких забытых зубных щеток. Содержимое корзины для мусора только что вынесли, поместив в нее новый полиэтиленовый мешок. В стиральной машине лежало постиранное белье, он открыл дверцу, чтобы развесить его.

Синие спортивные брюки Акселя, Эвин черный свитер. И пара черных кружевных трусов-стрингов, которых он никогда раньше не видел. Он зажал их указательным и большим пальцами, как пинцетом, и почувствовал отвращение при мысли... Какая гадость. Вот как она, оказывается, одевается, когда идет куда-нибудь с этим левым мужиком. Ради него самого она, во всяком случае, ничего подобного не надевала.

Он взял эти два предмета и развесил их так, чтобы она сразу увидела их, когда войдет в ванную. Чтобы поняла, что он все заметил. И начала беспокойно размышлять, почему он ничего не сказал.

Он снова поднялся по лестнице и пошел в спальню. Кровать заправлена, покрывало на месте. Как теперь спать в этой постели?

Он выдвинул верхний ящик комода, в котором она держала свое белье, порылся среди привычных плотных трусов, предназначавшихся для него. А потом слева среди бюстгальтеров нашел еще одну незнакомую принадлежность. Черный кружевной лифчик-«пуш-ап», которого он тоже никогда раньше не видел. Она гремела чем-то на кухне, он взял в руки черное кружево, и его накрыло видение — она и тот другой в двуспальной кровати сзади него, возбужденные руки этого сопляка наконец справляются с маленькой застежкой и обнажают ее грудь. Подавляя желание ворваться на кухню и швырнуть тряпку прямо в лицо страдалице, он несколько раз глубоко вздохнул. Он уже собирался закрыть ящик, когда на глаза ему попалось кое-что еще. Уголок чего-то красного. Запирающийся дневник с ключом, свисающем на серебристой нитке из замка в форме сердца. Дневник? С каких пор она занимается такими вещами? Звуки из кухни свидетельствовали, что она по-прежнему там. Он быстро открыл замок ключом и начал листать. Чистый, без записей. Ни слова ни на одной странице. В тот момент, когда он уже возвращал его на место, что-то упало ему в руку, а на внутренней стороне обложки он увидел надпись.

Моей Любимой! Я с тобой. Все будет хорошо. Книга для воспоминаний о том прекрасном, что нас ожидает.

Он смотрел на собственную ладонь и отказывался верить тому, что видел.

Там лежала отвратительная, перевязанная синей швейной ниткой ржаная прядь волос этого подлеца.

Почти тринадцать тысяч в месяц. На кухонном столе перед ней лежали стопки бумаг: кредит, счета за электричество, страховки. Коммунальные платежи и выплату кредита она потянет сама, но для этого придется существенно поменять привычки. Взять для фирмы более дешевую машину. Делать покупки в крупных бюджетных магазинах. Составлять подробные списки необходимого и брать большие упаковки по выгодным ценам.

Она смотрела на папку, которую они получили от риелтора вместе с ключами от дома. Яркая картинка с улыбающимся домиком на обложке. Темное пятно прямо над дымоходом — Хенрик случайно разлил вино, когда они, возвращаясь от маклера, присели за уличный столик кафе «Опера», чтобы отметить покупку.

Восемь лет назад.

Отец попросил ее позвонить оценщику, чтобы определить нынешнюю стоимость дома и подсчитать сумму, которую нужно одолжить. Она должна позаботиться о том, чтобы в тот день, когда ее муж наконец признается в своей измене, все бумаги были в порядке. Деньги она добудет за час, после чего пошлет его к черту.