Карин Альвтеген - Предательство

Стояли долго. Достаточно долго для того, чтобы человек у пустой витрины мог вызвать подозрение — если они вообще замечали то, что находится за пределами вмещающего их невидимого шара.

Кто он, этот Хенрик? В доме, откуда он только что уехал, осталась женщина, о какой можно лишь мечтать. А этот тип стоит и обнимает другую. Не оглядываясь он пошел назад к машине. Чувствовал растерянность, не понимал, что же он на самом деле видел и так ли все, как ему кажется. Муж и жена удовлетворяют свои желания в разных местах, с другими, а не друг с другом.

Гадость.

Никогда в жизни.

Когда он женится и его полюбят по-настоящему таким, какой он есть, когда его поймут, он никогда больше не посмотрит на сторону. Он отдаст всю страсть, которая таится в нем, он сделает свою женщину королевой. Будет поклоняться ей, исполнять все ее желания, его любовь будет рядом с ней каждую секунду. Он никогда не предаст. Его любовь будет творить чудеса, если кто-то сумеет выпустить ее на волю. Если кто-то захочет ее принять. Почему никто из женщин не видит, на что он способен, не замечает его внутреннюю силу? Почему никто не берет то, что он пытается отдать?

Анна все знала, и все равно он ей не подошел.

На него снова обрушилась тоска, тоска оттого, что он не может найти выход из своего одиночества. И мысль о человеке по имени Хенрик, которого он только что видел в объятиях другой женщины. У него есть все, о чем можно лишь мечтать, но этого ему мало.

И Линд... Эва.

Эва.

Чего она желала ему, когда шла с ним домой?

Краем глаза он заметил приближающийся автомобиль. Когда машина проехала, он увидел, что это «гольф». Белокурая женщина сидела на пассажирском месте.

Он повернул ключ зажигания и скорее машинально, чем осознанно направился следом за ними. Налево на улицу Реншерна и дальше на кольцевую к выезду на Нюнэсвэген. О том, чтобы держаться на расстоянии, он даже не думал. Он имеет право ехать, куда ему угодно.

И в небольшую пиццерию в стороне от дороги на полпути к Нюнэсхамну он тоже может поехать, что он, собственно, и сделал. И увидел, как в ста метрах впереди, на маленькой огороженной парковке, примыкающей к зданию, остановился «гольф». Заведение не выглядело ни шикарным, ни даже уютным, и выбрали его, наверное, только потому, что оно располагалось на приличном расстоянии от дома в Накке. Ну конечно, измена требует определенной осторожности, об этом он знает лучше других. Он чувствовал, как растет презрение к тем двоим, что скрылись сейчас за стеклянной дверью. На ее плече его рука, заботливая, внимательная. Какой дурой надо быть, чтобы доверять мужчине, который одновременно обманывает еще одну женщину?

Все так непонятно.

Прежде чем выйти из машины, он немного подождал, неторопливо и внимательно прочитал заламинированное меню, висящее сбоку от двери. Они сидели друг напротив друга за столиком в самом углу, и мужчина с нешведской внешностью принимал у них заказ. Особого оживления не наблюдалось, посетители сидели всего за двумя столиками — за одним трое подростков с пивом, которое им, скорее всего, еще не по возрасту; за другим уже расплачивалась семья с детьми. И все же ничего странного в том, что он выбрал столик именно рядом с этими двоими, не было. Он сделал несколько шагов и, отодвигая стул, краем глаза заметил, что неверный муж по имени Хенрик возвращает официанту меню. Юнас сел, и секунду спустя это же меню оказалось у него в руках.

Руки.

Их руки ласкали одну и ту же женщину.

Эти руки — безоглядно любя, а те — безоговорочно предавая.

И все-таки тот, другой, имел на нее право.

Он положил меню на стол, не хотел к нему прикасаться, а попытался вспомнить какое-нибудь название из списка, вывешенного возле двери.

Официант с нешведской внешностью ушел на кухню, и те двое заговорили друг с другом. Он слышал каждое слово, несмотря на то что они говорили приглушенными голосами. И внезапно он все понял. Почему это случилось. Почему он должен был увидеть ее под красной маркизой позапрошлым вечером, почему именно он и она должны были встретиться.

Ему поручена миссия.

Он-то думал, что она должна спасти его. Но все совершенно наоборот! Это он должен спасти ее! От этих беспощадных предателей, которые сейчас тупо едят свои «Четыре сезона». Он должен спасти ту, которой здесь нет и которая не может за себя постоять.

Съесть заказанную пиццу он не смог. Оставил нетронутой и попросил счет.

Эхо их голосов звучало у него в голове всю дорогу до Накки.