Рассел Хобан - Кляйнцайт

— В отпуске, катается на своей яхте, — ответила Медсестра.

Кляйнцайт вздохнул, выпил чаю. Положение уже не выглядело таким угнетающим. Не то чтобы между Наливом и Буйяном была большая разница, но Налив, по крайней мере, в детстве не издевался над ним, чтобы потом начисто изгладить его из памяти.

— Твои вещи уже здесь, — сказала Медсестра. — Они в тумбочке. Фукидид тоже.

— Спасибо, — поблагодарил Кляйнцайт. — И я в своей вызывающей пижаме. Готов ответить на любой вызов.

Медсестра пожала плечами.

— Никогда не знаешь, — сказала она. — Пока живой, можешь пожить еще немножко.

— Сделаю попытку, — сказал Кляйнцайт. — Принесешь мне сегодня желтую бумагу и фломастеры, ладно?

Медсестра ушла дежурить, вместо нее пришла сиделка и прикатила с собой тележку с лекарствами.

— Три «лихолета», два «баца», три «углоспряма», три «разъезда», один «кювет», — произнесла она.

— Да я любимец Национальной системы здравоохранения, — заметил Кляйнцайт. — А почему «зеленой улицы» нет?

— Доктор Налив прописал вам вместо этого «кювет».

— Вот она, жизнь, — констатировал Кляйнцайт. — «Зеленая улица» ведет в «кювет».

Он вздохнул, проглотил все таблетки. Сиделка раздвинула занавески. Слева от него лежал Радж, справа — Шварцганг.

— Вот мы и снова соседи, — отметил Шварцганг.

— Кто‑то ушел? — спросил Кляйнцайт.

— Макдугал.

— Выписался?

— Нет.

Макдугал, подумал Кляйнцайт. Я даже не имел случая поговорить с ним. Интересно, чей он был. Желтой бумаги? «Ризлы»? Или он писал на обратной стороне конвертов?

Рыжебородый был еще здесь, по другую сторону от Шварцганга. Кляйнцайт кивнул ему. Рыжебородый ему ответил, глядя на него сквозь карусель Шварцганговой аппаратуры. Хорошо бы освещать старика ночью, заботливо подумал Кляйнцайт. А потом ему пришло в голову, что и он сам мог бы в один прекрасный день обнаружить, что его механической плотоядной лозой обвивает Госпиталь. Два тонких усика уже ползут к нему от монитора. Смогут ли когда‑нибудь, задался он вопросом, Рыжебородый и Шварцганг разорвать узы всех этих трубочек, насосиков, креплений? Он оглядел ряды коек. Вот уже и над Дрогом нависают какие‑то леса, словно над недостроенным зданием. Угнетайз, тот, у которого были связи с похоронным бизнесом, также мог похвастать подобным же снаряжением. Если мухи не летят к паутине, подумал Кляйнцайт, то паутина летит на мух. Но разве все они уже не залетели в паутину? Госпиталь расставил здесь свои шелковые тенета и терпеливо дождался, когда все они по очереди запутались в них.

— Ну? — спросил Рыжебородый. — Что новенького?

— Сам видишь, — ответил Кляйнцайт. — Я снова тут. Пик–пик–пик–пик.

— Ты даже и не пытался, — сказал Рыжебородый.

— Черт возьми! — вспылил Кляйнцайт. — Это нечестно. Да я вышел отсюда, как Трах Пормэн в том фильме про побег из тюрьмы! Они никогда бы не засунули меня обратно, если бы мой друг шимпанзе не взялся за свои обычные штучки. Они привезли меня почти неживого .

— Слишком много возражаешь, — заметил Рыжебородый.

— Тебе легко говорить, — ответил Кляйнцайт. — Ты сам и шагу не сделал, чтобы порвать со всем этим.

— Мне давно уже кранты, — ответил Рыжебородый. — А вот тебе еще нет, а ты уже сдаешь позиции.

— Чушь собачья, ответил Кляйнцайт, гордясь и виня себя одновременно. — Что вы хотите, чтобы я сделал? Что я могу сделать более того, что уже сделал?

Рыжебородый уставился на него, ничего не ответил.

Соберись, сказал Госпиталь.

А! — сказал Кляйнцайт. Он как‑то про это забыл.

Видишь, сказал Госпиталь. Это ты забыл.

Думаю, я уже собрался к тому моменту, когда почувствовал себя пустой рукавицей, сказал Кляйнцайт. В любом случае, на чьей ты стороне? Разве ты не сожрешь меня так же, как сожрал всех остальных? Что во мне такого особенного?

Я на тебя время потратил, ответил Госпиталь. Ты бы сказал, боль тоже.

Так сказал бы ты, парировал Кляйнцайт.

Но ты еще не до конца все понимаешь, продолжал Госпиталь. В тебе нет ничего особенного. И ни в ком нет ничего особенного. И это дело Ничего, понял?

Не умничай, сказал Кляйнцайт.

А я и не умничаю, отозвался Госпиталь. Никогда. Я — всегда просто я. Привести пример?

Как? — спросил Кляйнцайт.

Что ты такое? — спросил Госпиталь.

Не знаю, ответил Кляйнцайт.

Вот этим и будь, сказал Госпиталь. Будь Не–Знаю.

КАК? — завопил Кляйнцайт.

СОБЕРИ СЕБЯ, заревел Госпиталь в ответ.

В КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ ФРАКИЯ? — орал Кляйнцайт. ПОЧЕМУ Я?