Грейс Пейли - Мечты на мертвом языке

Пап, сказала она через несколько недель, а что, если я все-таки рожу?

Не глупи, сказал он. А потом долго и пристально осматривал ее взглядом врача — все ее тело. Он сказал: Почему ты задаешь такие вопросы? Он побагровел, чего с ним никогда прежде не случалось. Правой рукой он схватился за грудь, левой нажал кнопку вызова. Сначала он сказал: Сестру! Немедленно! А потом велел: Выходи замуж!

Деннис сказал: Уж не знаю, как я в это вляпался. Так неправильно, у тебя другие привычки, другая культура. Я вот что предлагаю, Александра. У нас в коммуне трое детей, они принадлежат нам всем. Никто не знает, кто чей отец. То, что надо. Клянусь членами наших безотказных богов, это прекрасно. Одна, возможно, моя. Но никаких отличий в ней нет. Переезжай к нам, мы вырастим этого ребенка порядочным и человечным человеком. Нам нужен человек постарше, правда, нужен — тот, кто видит мир сквозь призму истории. Нам этого не хватает.

Спасибо, ответила Александра. Нет.

Отец сказал: Прошу тебя. Объясни, зачем все это? С какой целью ты затеяла эту ерунду? Из-за любви? В твоем-то возрасте. Из-за денег? Какой-то проходимец тебя соблазнил. Небось ужин ему готовила. Небось какой-то вечно голодный неудачник решил подкормиться и сказал: А почему бы и нет? Дура средних лет — легкая добыча. Вечером она будет кормить меня жарким, а утром — яичницей с беконом.

Пап, не надо, прошу тебя, не надо, сказала Александра. Тебе хуже станет.

Сосед Джон, умиравший при здоровом сердце, написал ему записку. Док, ты спятил. Не ругайся с близкими. Твоя девочка не пропустила ни одного вторника, четверга или субботы. Ты видел, чтобы меня дети навещали? И вот еще что. Мне все хуже и хуже. Но я еще не готов.

И вот еще что, сказал отец. Ты хочешь отравить мне последние дни и погубить мою жизнь.

После этого Александра каждый день надеялась, что отец умрет, чтобы она могла родить ребенка, не погубив его замечательную жизнь под самый конец, когда жизнь губится в ретроспективе.

Наконец Деннис сказал: Тогда давай я хотя бы у тебя поживу. Это в твоих интересах.

Нет, сказала Александра. Деннис, прошу тебя. Мне на работу рано. Я спать хочу.

Я врубился. Я был для тебя игрушкой. Ты использовала меня по полной. Это не круто. Небеса — они подлость видят.

Нет, сказала Александра. Прошу тебя, замолчи. И вообще, с чего ты взял, что отец ты?

Будет тебе, сказал он, кто ж еще-то?

Александра улыбнулась, чуть не до крови прикусила губу — чтобы вежливо продемонстрировать свою боль. Она думала, как продолжать свою работу, как вести себя с достоинством и не терять ни одной полезной минуты. Она думала о своих подопечных — о каждом из них.

Она сказала: Деннис, я точно знаю, что я буду делать.

В таком случае вот что: я сваливаю.

Вот что Александра сделала, чтобы использовать перемены в своей жизни во благо. Она пригласила своих трех беременных подопечных лет пятнадцати-шестнадцати к себе жить. Она пришла к каждой и объяснила, что она тоже беременна, а квартира у нее очень большая. Они ее недолюбливали, потому что она всегда уделяла больше внимания мальчикам, но и недели не прошло, как они переехали от своих злых родителей к ней. И за первым же ужином стали давать Александре советы, как вести себя с мужчинами, и годы спустя она оценила эти советы. Она следила и за их, и за своим здоровьем, а еще вела дневник. Это был первый подобный опыт среди социальных работников, но еще лет пять у нее не было последователей и об этой истории даже не упоминали в официальных изданиях.

Отцу Александра жизнь не погубила, и умирать ему не пришлось. Незадолго до рождения ребенка он упал в ванной на кафельный пол, расколол череп и проводочки от мозга смочил кровью сердца. Короткое замыкание! В этом потопе он потерял лет двадцать-тридцать жизни, забыл лица племянников и родни жены, имена двух президентов и войну. Глаза у него стали чуть навыкате, он часто пугался, но был умен по-прежнему и смог начать все заново — не замечая многих мелочей.

Ребенок родился, его назвали Деннисом в честь отца. Фамилия у него была, разумеется, Гранофски — как у мужа Александры, коммуниста Гранофски.

«Прокаженные» — они поменяли название на «Съедобные поганки» — записали в честь младенца песню «Кто? Я».

Стихи были простые. Вот они:

Деннис исполнял соло, а именно «Я! Я! Я!», хриплым и сердитым пророческим голосом. У него хватило смелости признать себя автором стихов. После тридцативосьмичасовых разборок у него в коммуне его попросили вон. На следующий день он переехал в дом получше, из песчаника, кварталах в четырех от того места, где ожидалось рождение его ребенка.