Грейс Пейли - Интерес в этой жизни

Грейс Пейли

Интерес в этой жизни

На Рождество муж преподнес мне половую щетку. Так не делают. Никто мне не докажет, что это он из лучших побуждений.

- Не оставаться же тебе без рождественского подарка, когда я буду в армии, - сказал он. - Взгляни, пожалуйста, Вирджиния. Идет в комплекте с совком оригинальной модели. Подвешен на палке. Брось взгляд, трудно тебе? Ты что, слепая, косоглазая?

- Спасибочки, родимый, - сказала я.

Я и сама мечтала о таком совке, ковшиком. Удобная вещь. Мой муж не станет покупать в подвальном отделе для дешевки или на январской распродаже.

И все же при всем при том, пускай вещь качественная, - свинство дарить такой подарок человеку, если надумал распрощаться с ним навсегда, - женщине, с которой нарожал детей, залазил на нее то и знай, хоть в пьяном виде, хоть трезвый, даже когда всем завтра рано вставать.

Я спросила, нельзя ли полчасика повременить с армией, я бы пока сходила за продуктами. Не люблю оставлять ребят одних в трехкомнатной квартире, сплошь нашпигованной газом и электричеством. Одна подначка - и вот, вполне возможно, пожар. А не то старшему придет на ум сводить счеты с младшими.

- Так уж и быть, в последний раз, - сказал он. - Но вообще тебе бы стоило поразмыслить, как будешь обходиться без меня.

- Что толковать с убогим, - сказала я. - По тебе же давным-давно плачет психбольница.

Я хлопнула дверью. Не хотелось смотреть, как он будет укладывать свое исподнее и свои глаженые рубашки.

Правда, дальше парадного я не ушла, поскольку там, заламывая руки, рыдала миссис Рафтери - так, словно бы подрядилась навеки расстраиваться одна за всех.

- Миссис Рафтери! - сказала я, приобнимая ее одной рукой. - Не надо плакать. - Она оперлась на меня, что понятно, учитывая мое нехилое сложение. Не плачьте, миссис Рафтери, прошу вас.

- Твои дела, Вирджиния. Прямо-таки тянет тебя туда, где неладно. <����Убирайте белье. Дождик!> Вся ты в этом. Лифт вышел из строя - ты знаешь первая.

- Ну зачем вы так, неправда. Чистая неправда, - сказала я. - Совсем наоборот.

- Ты уже видела миссис Каллен? - спросила она, не обращая внимания.

- Где?

- Вирджиния! - сказала она с возмущением. - Она скончалась. Весь дом об этом знает. Обрядили ее в белое, как невесту, то есть это красота - одно загляденье. Ей, наверное, добрых восемьдесят. Мужу есть чем гордиться.

- Мы с ней едва знакомы, она ведь была бездетная.

- При чем тут это. Нет, Вирджиния, ты сделай, как я тебе скажу, пойдешь сейчас вниз и скажешь - вот слушай, - скажешь так: <����Мистер Каллен, я слышала, у вас скончалась жена. Я разделяю ваше горе>. Потом спросишь у него, как он сам. Потом положено сходить в похоронное бюро, где лежит покойница. Здесь, за углом, у <����Уитсона и Уэйда>. И после, когда ее перенесут в церковь, полагается пойти туда.

- А я не этой веры, - сказала я.

- Ничего не значит, Вирджиния. Взойдешь вот эдак... - она отделилась от меня и горделиво прошлась, как бы в танце, - взойдешь на большое переднее крыльцо - и в храм. А там - благолепие. И не хочешь, а преклонишь хоть на минутку колени. Потом ты сворачиваешь направо. Опять поднимаешься по лестнице. Доходишь до высокой дубовой двери в сводчатом проеме и... - здесь ей зачем-то понадобилось сделать глубокий-глубокий вдох, - и пла-авненько поворачиваешь ручку, дверь отворяется, и у тебя перед глазами Святая Матерь Божья, Царица Небесная. Такая чудная красота. Такая прелесть.

Я вздохнула и со стоном выдохнула, унимая боль, которая сдавила мне сердце. Стиснула стальным обручем наподобие артрита, и это в мои-то годы.

- Любительница ты поохать, - сказала миссис Рафтери, пялясь мне прямо в рот.

- Я? Ничуть.

От нее дохнуло перегаром, жутким запахом дешевого вина.

Мой муж запустил в дверь изнутри монеткой, отвлекая меня от миссис Рафтери. Погромыхал для верности застекленной дверью, чтобы я оглянулась. На плечах у него было по туго набитому вещевому мешку. И где только разжился таким количеством добра? Что у него там? Гусиный пух, который моя бабка приволокла с собой из-за океана? Или детских пеленок напихал, которые я беру напрокат? Истина по сей день скрыта мраком.

- Ты что ж это творишь, Вирджиния? - сказал он, сваливая мешки у моих ног. - Торчит здесь, лясы точит с каждым всяким! В армии, знаешь, на все дела дается жесткий срок, там шутки шутить не любят. Я извиняюсь, - прибавил он, обращаясь к миссис Рафтери.

Сгреб меня в охапку, разыгрывая пылкую любовь, и крепко прижал всем телом к себе, чтобы я ощутила его напоследок и посильнее мучилась из-за своей утраты. Потом влепил мне поцелуй - по-хамски, чуть было губу не прокусил, подмигнул, сказал: