Роман Сенчин - Иджим (сборник)

И вот снова заблестело летнее солнце, уши наполнил энергичный стрекот кузнечиков, жалобные, протяжные зовы кружащего в небе коршуна… Наталья Сергеевна подняла сумки, пошла догонять остальных.

Да, спору нет, картошка у Макеева – точно на опытном поле. Даже выбросы алюминиевого ботву не берут. То ли сорт какой-то особенный, то ли действительно возятся с ней, как с ребеночком, удобрений не жалеют, или Макеев из той породы, кому всегда, при любых обстоятельствах, везет, все у таких получается, все идет как по маслу… В деревне на огородах картошка уж давно чахлая, поцвести как следует не смогла, а на этой ягоды что виноградины. Дело понятное: хочешь урожай получить – силы вложи. Если не свои, так вот как Макеев: найми работников, пригоняй раз в две недели водовозку на поле… Осенью сплавит на Север эту картошечку, продаст – и сытая жизнь у кулака. А тут бьешься, бьешься за копейку несчастную – и ни здоровья, ни мозгов, ни средств, чтоб из нищеты выбраться.

– Ну и куда?! – издали резкий, воинственный окрик.

Наталья Сергеевна вздрогнула, уставилась на остановившихся попутчиков, а от них перевела взгляд дальше.

Навстречу, торопливо и в то же время старательно переступая через картофельные гнезда, шагают двое мужиков. В руках вилы.

– Всё не научитесь. А? – Голос ближе. – Сколько ведь раз!..

Оба они знакомы Наталье Сергеевне. Братья Тишины, здоровые, кряжистые ребята, немолодые уже. Раньше работали трактористами, а теперь вот у Макеева. Следят за картошкой.

Забредшие на деляну мнутся в нерешительности. И обратно поворачивать, ясное дело, не хочется, и вперед, напролом, шагать опасно. Пырнуть вилами Тишины вряд ли пырнут, но бока намять могут. Хозяин им, народ говорит, щедро платит, а они стараются отработать на совесть.

– Заворачивай давай, – велит старший Тишин, Борька. – Чего ждете-то?

Парень в бейсболке – первый раз, что ли, идет здесь – решил посопротивляться:

– А в чем дело? Что по картошке? Так ведь аккуратно же…

– Да уж ты аккуратно! – перебивает Борька. – Гля, в самом гнезде стоишь, умник!

– Ты бы поосторожней, – подсобрался, набычился парень.

– Ты, хе-хе, тоже… Давай, короче, заворачивай. Все равно не пропустим.

– Ребята, Боря, Саша! – тоненько, жалобно заговорила та рыжеволосая, неприятная Наталье Сергеевне женщина. – Зачем вы так? Зачем же мучить друг друга? Ради чего, ребятки? Все ведь это ничтожно, все наши кусанья, грызня эта. О другом нам думать нужно, не о прахе, ребятки, заботиться!..

– Ай, теть Шур, хорош! – отмахнулся, сморщившись, Борька. – Не агитируй. У меня спиногрызы каждый день жрать просят, а кормлю я их вот этим, – обвел рукой деляну, – этим прахом вот денежку добываю. Ступай в обход лучше и думай там о вечном своем.

– Е-ех, ребятки, ребятки, – жалобный тон сменился на скрыто-угрожающий, – пожалеете ведь, когда великая битва начнется. Ведь кто в стадо Господне не вольется, тому мучиться страшными муками во веки веков…

Тут вступил паренек Сазонов – выпалил нервно, срывающимся голосом:

– Сами ведь ходите, а нам осталось каких-то сто метров!..

– Нам положено здесь ходить, – хмыкнул Борька, – таких вот гонять. Чужая это территория, ясно, нет?

– Так огородите ее и псов притащите! Кретины…

Паренек развернулся, зашагал назад, специально давя, ломая картофельную ботву.

– Э-э! – зарычал вслед Борька Тишин. – Догоню ведь, мордой натыкаю! – И, взяв наперевес вилы, двинулся на остальных. – Заворачивайте, не доводите…

По заросшей пыреем и осотом кромке пахоты потащились вдоль картофельной полосы. Все так же гуськом, так же молча. Лишь парень в бейсболке что-то злобно бурчал, оглядываясь на Тишиных. А те шагали метрах в двадцати, следя, чтоб кто не ринулся опять через поле…

У села вид такой теперь, будто по нему ураган свирепый промчался или, точнее сказать, будто обстреляли его из тяжелых пушек. Добрая половина дворов разрушена, вместо домов – лишь кучи досок с висящими на них кусками штукатурки, битые кирпичи, ржавая, никуда не годная жесть. Заборы полуповалены, более-менее добрые доски или увезли хозяева на новое место, или же растащены соседями.

Всегда, как идет по улице Наталья Сергеевна, одна мысль приходит в голову: «А когда мы?… Ведь надо куда-нибудь, надо, дождемся…» А куда?! Как? Где деньги? Где силы?…

Дом Натальи Сергеевны на другом краю села от того, где они вышли, огибая картофельную деляну. А это еще с километр топать на очугуневших ногах, вдобавок вот любоваться разрухой…