Джун Зингер - Секс пополудни

— Думаю, за это я больше всего люблю свою жену, — ответил Джонатан, подмигнув Андрианне. — Такая ее способность не дает возможности соскучиться.

Он взял супругу под руку:

— Теперь, наверное, нужно отвести Андрианну на репетицию, пока та не закончилась.

— Да, я думаю, вы правы.

Элоиза взяла Джонатана под свободную руку, и они пошли по направлению к лебединому озеру перед террасой.

— Скажите, Джонатан, если вас не коробят мои вопросы, я не верю в действие собственной энергии в моем возрасте: сколько вам лет? Это не важно, но мне кажется, вы на несколько лет моложе нашей Энн. Так?

Андрианна ждала только одного — развернуться и уйти. Джонатан откинул назад голову и рассмеялся:

— Возраст, как и красота, миссис Хопкинс, по моему мнению, важны лишь для окружающих. А для меня моя жена с каждой минутой становится все красивее и моложе.

Андрианна благодарно взглянула на него, и он ответил ей полной солнечного света улыбкой. Может, она ошиблась насчет сегодняшнего дня? Может, с помощью Джонатана все пройдет гладко?

Андрианна смотрела на свадебную церемонию, словно сквозь мягкий золотой туман.

Гости сидели рядами на маленьких белых стульях… Украшенные лентами и цветами колонны — аллеи роз, дельфиниумов и лилий, — обозначающие дорожку для свадебной процессии к террасе, заставленной вазами с розовыми, белыми цветами и зеленью… Одинокая флейта, звучащая сквозь солнечный свет… Гай и Джино, стоящие рядом. Гай в своем любимом белом… Стайка подружек невесты в зеленых платьях… Они с Николь, смущенно улыбающиеся друг другу перед тем, как спуститься на дорожку сада… Две изображающие цветы девушки, действительно миленькие, как цветочки, как нераскрывшиеся бутончики розы, обе в белых с розовым нарядах… И потом — «Идет невеста». Сияющая Пенни в своем прелестном белом свадебном платье — длинные рукава, узкий лиф, оранжевая отделка, юбка с пышными оборками, шлейф в восемнадцать футов длиной… свадьба, о которой можно только мечтать.

А потом все отправились на прием в Саус-Гарден. Танцевальную площадку окружала вереница маленьких столиков, накрытых розовыми скатертями. На каждом были настоящие цветочные фонтаны, искусно изображавшие участие в торжестве самой природы… Два длинных бара (серебряные корзины и сверкающий хрусталь)… Три буфета с роскошным выбором блюд, массой цветов и олицетворяющими любовь голубками, сделанными изо льда…

Когда все тосты были провозглашены и сама невеста выпила шампанского за Андрианну и за счастливого парня, завоевавшего ее, — «Разве он не самый красивый на свете?» — та, тронутая вниманием Пенни, начала удивляться, почему она так разволновалась. Кроме первой перепалки с Элоизой, все шло прекрасно.

Старые друзья еще со школьных времен… Раздаваемые направо и налево комплименты… Великодушное оханье и аханье по поводу камня в ее обручальном кольце — «Дорогая, тебе может позавидовать сама Лиз Тейлор», — зависть из-за ее ошеломительного мужа… Воспоминания почти забытых эскапад…

Самой значительной в эмоциональном смысле оказалась встреча с Гаем, с ее дорогим другом, таким же, как всегда. Его темные кудри по-прежнему блестели. Правда теперь он отрастил усы. Гай обнял и поцеловал Андрианну, когда они стояли в стороне, а все остальные закусывали и танцевали.

— Энн, как ты думаешь, — спросил он, — у нас с Пенни есть шанс?

— О, Гай, конечно, есть. Все, что вы должны делать, это сильно любить друг друга и не позволять другим людям, другим вещам — неважным, ничтожным — вмешиваться.

— А ты? Этот американец, за которого ты вышла замуж. Ты очень любишь его?

— Да.

— А он? Он любит тебя именно так, как ты заслуживаешь?

Андрианна начала говорить, что надеется на это, но вдруг сильно захотела дать Гаю правдивый ответ, и слегка склонила голову.

— Думаю, он уже любит меня гораздо сильнее, чем я заслуживаю, и я еще долго должна…

— Забавно. Я считаю, ты самая лучшая женщина, которую я когда-либо знал.

Она рассмеялась:

— Вот это забавно. По-моему, правда в том, что ты не очень хорошо знаешь меня. Или, возможно, помнишь ту девочку, которой я была раньше, и память устраивает фокусы. Она всех делает приятно туманными.

— О, я знаю тебя, милая Энни. И иногда, даже теперь я думаю о тебе, не могу спать, вспоминая…

Влажные карие бархатные глаза смотрели на нее, и она вдруг поддалась минутной меланхолической слабости, дотронулась до черных кудрей, ставших вдруг снова такими знакомыми, перед тем как поцеловать Гая в щеку.