Захар Прилепин - Дорога в декабре

Я допил виски и посмотрел на Слатитцева сквозь дно стакана, как в прицел.

— А вот эти кровавые мальчики — они зачем ему? — спросил я вкрадчиво.

— Да херня это всё, — махнул Слатитцев рукой. — Ты нафантазировал себе всякого про бесчеловечные опыты над младенцами или выведение новой расы… Или что там у тебя еще на… — здесь Сла-титцев почти как Алька хохотнул, и я вдруг понял, что этот хохоток она позаимствовала у него. — …на уме! — закончил Слатитцев, в одну секунду перестав улыбаться.

Он встал, нашел свое полотенце в раковине, вытер руки и кинул его на место.

— Это Шаров все придумал для каких-то своих очень незатейливых целей, — сказал он. — Частное любопытство к потайному. Но никакого двойного дна. Даже не надейся.

Надо же, нас соединили.

Всё оказалось так просто.

Может быть, таким же образом позвонить… кому я хочу позвонить? кому-нибудь я хочу позвонить?

— Слушаю тебя, — сказал Шаров приветливо. — Давно надо было повидаться.

Я поискал какое-либо подходящее приветствие или разумный ответ, но привычно растерялся.

— Алло, — повторил Шаров спокойно.

— Да, — наконец сказал я.

— Слушаю, — ответил он, давая понять, что это я звоню ему, а не наоборот.

— Вы мне можете сказать, зачем вам эта вся история… с недоростками? — спросил я, извлекая из себя каждое слово, как намагниченное. Ежесекундно казалось, что любое из них сейчас соскочит с языка, прилипнет к любому, что поблизости, железу, и в телефонную трубку его потом не запихнешь.

Отчего-то было слышно, что Шаров улыбается.

— Я хотел написать книгу о человеке, — сказал он, помолчав.

Некоторое время я смотрел на телефон, потом в стену перед собой.

— Повторите еще раз, не понял, — попросил я.

— Я хотел написать книгу, — повторил Шаров спокойно.

Мы еще помолчали.

— Понимаешь, все, кто писали до сих пор, — у них не было знания о реальной сущности человека, только догадки. Но если достоевское помножить на нейрогенетику? Ты можешь себе представить?

— Книгу? — вдруг неожиданно для самого себя повысил я голос. — Это, блядь, последнее дело — писать книги!

Я опять услышал, как он улыбается в трубку — той самой своей слегка застенчивой улыбкой.

— Слышишь меня? — я перешел на «ты».

— Слышу вас, — ответил он спокойно, видимо, все еще думая, что у него только что была галлюцинация или кто-то посторонний вклинился в наш разговор.

— Лучше б ты выращивал натуральных уродов на своих скотобойнях для уничтожения еще больших уродов! — заорал я. — Создал бы из них орду. Понимаешь, нет? Собрали бы орду, научили бы ее не дрочить там — этому вы учить умеете, а… а идти, как саранча, по земле и жрать всё, что наросло. Вот так!.. Но книги… Книги, боже мой!.. А?

Со мной уже никто не разговаривал.

Я еще раз набрал тот же номер, по которому меня милостиво соединили минуту назад, но на этот раз там вообще никто не ответил.

Уже разогнавшись и не умея остановиться, я минуту осматривал стационарный телефон в поисках электронной записной книжки, где сохранен Алькин номер, но в нем не было таких функций.

Пришлось лезть за мобильным, искать там — нашел, но с мобильного ее не стал вызванивать, я б определился на ее маленьком, ароматном и розовом, как расплавленый чупа-чупс, аппарате, вряд ли она… желает меня…

Поглядывая в мобильный, набрал отвыкшим от механического провертывания пальцем номер, она взяла трубку, спокойно произнесла слово, похожее по звучанию на какую-то вещь, что хранится на столике в туалетной комнате, — шампунь, крем, мыльница, флаконы с ароматизирующими жидкостями: алло. От этого слова пахнет чем-то неживым, когда оно попадает на язык, кажется, что ты лизнул мыло.

— Алло, — еще раз повторила Аля.

— У меня серьезная проблема, — сказал я первое пришедшее в голову.

Она долго молчала.

— Ну, — наконец произнесла она.

Пока она молчала, я думал о том, что хочу, хочу, хочу того, чтоб она заговорила, — и поэтому никаких проблем не придумал.

— Я слушаю тебя. — Таким голосом, кажется, в пору моего детства умели разговаривать игрушки за стеклом витрины магазина «Детский мир».

— Когда я читаю книгу, — ответил я, — у меня под рукой всё время нет закладки, и я запоминаю страницу.

— И? — сказала Аля.

— Потом храню эти цифры в голове и не помню их предназначения — 17, 31, 73, 126… Никак не могу забыть. Не знаешь, что делать с этими цифрами?

Определенно, сегодня у меня открылись невиданные способности — я стал слышать и видеть по телефону то, что слышать и видеть невозможно.