Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

— Обувь здесь продается по таким ценам… — объяснил Лазар, хотя никто не ожидал от него объяснений, — цены такие низкие, а качество такое отменное, что удержаться от покупки просто невозможно.

И он в несколько приемов продолжал развивать эту мысль, в то время как его жена, выглядевшая совершенно удовлетворенной, не произнесла ни слова. Вместо этого она открыла оба чемодана, содержимое которых я вполне уже изучил, и приступила к активным попыткам разместить в них покупки, сделанные в Риме; при этом туфли оставила в фирменных (и довольно красивых) коробках. Но Лазар немедленно запротестовал.

— Ты порвешь сейчас сумку своими идиотскими коробками! — закричал он на жену.

Но та и не подумала отступать. И нам не оставалось ничего, как неприязненно наблюдать за тем, как она упрямо пытается втиснуть обувные коробки в чемодан. В итоге одна из них исчезла в глубинах, в то время как другая решительно отказалась это сделать. Все шло к тому, что его жене придется смириться и, отказавшись от коробок, спрятать туфли среди прочих вещей… И здесь, сам не знаю почему, я внезапно почувствовал странное чувство сострадания к этой женщине средних лет, с детским выражением разочарования на лице, результатом чего было предложение использовать — в качестве временной меры — мой собственный чемодан для перевозки ее новых туфель. Лазар тут же отверг эту возможность и стал укорять жену за ее упрямство.

— Какого черта мы должны тащить эти проклятые обувные коробки в Индию и обратно?

Но жена не удостоила его даже взглядом. Она подняла голову, поправила прическу, норовившую спуститься ей на глаза, и сказала, повернувшись ко мне пылающим лицом, на котором в этот раз отсутствовала ее дружеская улыбка:

— Вы уверены, что не пожалеете об этом?

Во время нашего полета до Нью-Дели, начавшегося в одиннадцать часов вечера, я прочитал несколько страниц из книги Стивена Хокинга «Краткая история времени», которую мой отец купил в аэропорту Бен-Гурион, когда обнаружил, что я не захватил ничего пригодного для чтения, а затем погрузился в глубокий сон, о котором мечтал с самого утра и на протяжении всего долгого дня. Он, овладев мною быстрее, чем я думал, продлился короче, чем мне бы того хотелось. Проснувшись через три часа и не успев отстегнуть ремни, я не сразу понял, где я: на какое-то мгновение мне показалось, что на ночном дежурстве в больнице. В самолете было очень темно, и все пассажиры спали, развалившись в своих креслах и даже заполнив проходы между рядами, как если бы их внезапно скосила чума. Где-то впереди, за контуром подрагивающих крыльев, я попытался сквозь сплошную тьму разглядеть на небе первые проблески утренней зари, которая, по моим расчетам, должна была появиться уже давно, — если только самолет не сбился с курса. Здесь я заметил, что Лазар и его жена навещали меня в то время как я спал — об этом свидетельствовали один из купленных в аэропорту сэндвичей вдобавок к огромной плитке итальянского шоколада, засунутые в пакет, лежавший рядом со мной. Они, должно быть, заметили, что я проворонил свой ужин, погрузившись в беспробудный и сладкий сон. Я завернулся поплотнее в шерстяное одеяло и с жадностью умял сэндвич, равно как и целую плитку шоколада, мысленно благодаря их за знаки внимания, оказавшиеся на редкость кстати. Внезапно мне захотелось увидеть их обоих или, по крайней мере, узнать, где они сидят, но я решил дождаться рассвета, который должен был вот-вот наступить.

Мне не пришлось томиться ожиданием слишком долго, и в слабом золотистом сиянии рождающегося дня я поднялся и побрел, надеясь отыскать их. Но это оказалось вовсе не просто. Индийские дети, свернувшись калачиком, лежали в проходах, тесно прижавшись друг к другу, как если бы хотели проявить солидарность со своими братьями и сестрами, спящими прямо на тротуарах. Похоже было, что количество пассажиров намного превышало количество имевшихся в самолете мест Мне не удавалось обнаружить местонахождение четы Лазаров, как если бы я во время своего глубокого сна каким-то образом потерял ощущение реальности.

Самолет стало раскачивать порывами ветра, и самолетная обслуга индийской авиакомпании по радио призвала пассажиров вернуться на свои места и застегнуть ремни, в результате чего проходы между рядами постепенно освободились, и шерстяные одеяла, то здесь, то там образовавшие укромные уголки, были убраны, обнаруживая сокрытые убежища для любителей более удобного сна.