Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

Но с той поры, когда они разорвали цепи брака, соединявшего их, с того мгновения и навсегда они обречены были скрести когтями почву пустыни, добывая себе пропитание, и пить, утоляя жажду, горькую и соленую воду Мертвого моря. Благоговея передроковой предопределенностью их встречи, они обреченно тащат за собою кровоточащие останки того, что некогда было таинством, о котором им не дано забыть никогда, и что безжалостно преследует их в надежде соединить их снова. Сейчас эти рухнувшие жалкие останки лежали перед ними на камнях, искалеченные и изнуренные, но все еще подергивающиеся так, словно они хотели снова взлететь или, по крайней мере, превратиться во что-то иное. Утраченная рука оборачивалась черным крылом, потерянная нога превращалась в хвост, а треснутая оправа очков оборачивалась острым клювом — и так это длилось, пока огонь полудня не составлял все эти куски в единое целое и лоснящийся черный ворон не поднимался с иссушенной земли взмахом черных своих крыльев.

Почему-то предполагаемая свадьба Эйаля вызвала во мне возбуждение, смешанное с непонятной мне самому тревогой, как будто вся важность события была напрямую связана с выбором места. Сам Эйаль неутомимо созывал предполагаемых (и желательных) участников действа, непрерывно консультируясь со всеми, с кем можно, как предельно увеличить количество гостей. Похоже, он боялся, что людей испугает расстояние до киббуца и свадьба будет печально малочисленна, а посему он разослал максимальное количество приглашений и непрерывно звонил мне, требуя, чтобы я напомнил ему имена и адреса давно исчезнувших и забытых школьных друзей. Но и бесконечный список свадебных приглашенных не вносил успокоения в его душу, а посему без устали вися на телефоне, он звонил людям снова и снова, чтобы убедиться, что ему не грозит их отказ в самую последнюю минуту. Возможно происходило это с моим другом Эйалем потому, что после потери отца он подспудно боялся быть отвергнутым и забытым, — ситуация, которая только увеличивала мою тревогу и предчувствия, напрямую связанные с моими собственными родителями, хотя они не только купили очень красивый и дорогой подарок от всех нас для молодой пары, но и заказали для моей матери новый наряд, а отец для этой поездки договорился в гараже о новой машине, подвергнув ее тщательному осмотру. Старая машина, учитывая предстоящий долгий путь, для этих целей не годилась — ведь водителю предстояло провести за рулем почти весь день.

С учетом того, что нам предстояло встретиться в Беер-Шеве, мои родители рано утром прибыли в Тель-Авив и после визита к престарелой тетке, доживавшей свой век в богадельне, они поужинали вместе со мной в маленьком ресторанчике, после чего мы отправились на мою новую квартиру, чтобы перед долгой дорогой немного передохнуть. К моему немалому удивлению выяснилось, что мать относится к этому, вновь арендованному, жилищу с большей симпатией, чем к предыдущему, несмотря на то, что и здесь она обнаружила множество недостатков.

— Хотя я полагала, что ты совершил ошибку, — сказала она в присущей ей педагогической манере, — это было правильное решение.

Я приготовил для них свою постель, перестелив чистые простыни и наволочки, и достал электрический нагреватель из соседней комнаты, настояв, чтобы они по-настоящему разделись, перебравшись в пижамы и постарались хоть на короткое время уснуть, чтобы набраться сил перед серьезным предприятием, предстоящим всем нам. Поначалу их позабавила моя настойчивость, но под конец они сдались. А затем моя мать минут через пятнадцать уже вышла из комнаты, в то время, как отец погрузился в глубокий сон из которого не мог выплыть так долго, что мы даже забеспокоились. Когда он наконец появился на пороге, изумленный и сконфуженный, выглядел он после такого сна еще более усталым, чем до него. А я испытал чувство глубокого сочувствия к ним обоим, подумав, что вполне мог бы ради их спокойствия пожертвовать своей идеей, связанной с отдельной от них поездкой на мотоцикле, мог бы просто поехать с ними вместе в машине, чтобы в случае необходимости помочь отцу. Для меня проблема была в том, что нужно было возвращаться из киббуца через гостиницу на Мертвом море; я знал, что если не буду на мотоцикле, мне придется, после свадьбы, сопровождая родителей, провести ночь в отеле, после чего рано утром возвращаться автобусом в Тель-Авив — нудный, связанный с напрасной потерей времени вариант, к которому я не был готов. Особенно в свете того, что я обещал Амнону, который, присоединившись к родителям, тоже приглашенным на свадьбу, заручился моим обещанием взять его пассажиром на мой мотоцикл до самого Тель-Авива, чтобы на долгом пути обратно мы с ним могли бы наконец завершить все еще не законченный астрофизический разговор, начатый давным-давно.