Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

В полдень, вооружившись последними достижениями науки, я вошел в кабинет, который выглядел и меньше и мрачнее, чем такой же у Хишина, но может быть это только казалось, потому что в нем царил беспорядок и весь он был завален книгами и папками. К моему удивлению, я был встречен дружеской улыбкой, после чего Левин прикрыл дверь, так что мы могли говорить без помех. Затем он подкатил свое кресло ближе ко мне, как если бы он собирался не просто поговорить со мной, но и устроить форменный экзамен по всем правилам.

— Я понимаю, доктор Рубин, — начал он, произнося слова тихо и так медленно, как если бы он находился под действием транквилизаторов, например, таблеток анафранила, но, может быть, это просто была присущая ему манера разговора, — как я понимаю, доктор Рубин, у нас с вами есть общий пациент.

— Общий пациент? — довольно тупо повторил я за ним, пока меня не осенило. — Ах, да, конечно. Бабушка.

— Бабушка? — теперь уже сконфуженным казался он. Меня бросило в пот.

— Простите, — пробормотал я, покраснев. — Это влияние миссис Лазар, только-только я подписал с ней договор об аренде квартиры, в которой жила ее мать. — И я издал кроткий и смущенный смешок, который в глазах Левина выглядел, похоже, легкомысленно и неуместно, во всяком случае, он не только не присоединился ко мне, но даже не улыбнулся, продолжая изучать меня с любопытством и интересом, как если бы я удивил его своей прыткостью и приоткрыл мои деловые качества, которых он во мне не ожидал.

— Так или иначе, — продолжал он, — я говорил о вас с нашей больной сегодня утром, и она сказала, что очень довольна тем вниманием, с которым вы отнеслись к ее проблемам, хотя и выразила некоторое беспокойство тем, какие изменения вы внесли в мои предписания. И хотя мне остался неясным характер этих изменений, я заверил ее, что причин для беспокойства нет. «Если новый режим, рекомендованный доктором Рубиным, помогает вам, — сказал я ей, — мы все будем рады, если же нет, то и тогда никакой трагедии; до тех пор, пока он не станет настаивать на срочном переливании крови, вам нечего бояться». — И здесь наконец ехидная улыбка появилась на его лице, несмотря на скрытую боль во взгляде.

Я только кивал головой, посмеиваясь и не обращая внимания на грубый намек, касающийся переливания, ибо мне страстно хотелось прежде всего объяснить ему, почему я изменил старой леди рекомендованные им предписания. Но тут же я понял, что его не интересуют мои соображения по данному поводу. Единственное, чего он хочет, — не отклоняясь, перейти к вопросу о моей кандидатуре на место, оказавшееся вакантным в его отделении. К моему удивлению, прежде всего он стал расспрашивать меня об учебе на медицинском факультете Еврейского университета, особенно в течение первого года, для чего, взяв листок бумаги, он стал записывать на него все сведения о лекциях, прослушанных мною, особенно тех, что касались естественных наук, таких, как химия и физика. Затем он подробно расспросил меня о моем практическом опыте, полученном во время армейской службы. И под конец он стал расспрашивать меня о том, чем я занимался в последний год, когда я работал в больнице, — и о работе в операционной, и в целом в хирургическом отделении. А кроме того, не раз и не два он возвращался к одному и тому же — что я думаю по поводу Хишина, который предпочел мне другого претендента.

Я пытался добросовестно и честно отвечать на все вопросы, стараясь тем не менее, несмотря на его попытки разговорить меня, никак не впадать в критический тон по отношению к Хишину, который, как я знал, несмотря на все соперничество между ними, оставался его ближайшим другом. Но я ни словом не обмолвился о предложении доктора Накаша поработать с ним в частной клинике в роли его ассистента, поскольку не хотел уводить наш разговор в сторону. В конце концов его расспросы закончились, и он скрестил руки на груди, погрузившись в долгое и мрачное раздумье.

На мгновение он поднял на меня взгляд своих больших голубых глаз, словно желая сообщить мне что-то, но в следующий момент, передумав, снова опустил голову, подпер кончиками пальцев лоб и застыл в раздумье. Мне было ясно — он колеблется, стоит ли затрагивать вопрос, связанный с переливанием крови, скорее всего не желая портить хорошее впечатление, которое до этой минуты сложилось у него обо мне, не в последнюю очередь еще и потому, что я предстал перед ним по рекомендации административного директора больницы, смотревшего сквозь пальцы на его периодическое отсутствие на работе в связи с личными проблемами несколько нестандартного свойства.