Алан Холлингхёрст - Линия красоты

Потом он взял книгу и направился к бассейну. Становилось все жарче, и чистое небо заволакивалось легкой облачной дымкой. Джаспер и Кэтрин весело плескались в воде; Ник застал их в обнимку, в самой недвусмысленной позе, и Джасперу это, кажется, понравилось — он подмигнул Нику. Все еще думая об этом подмигивании, Ник зашел в домик переодеться. В домике всегда, даже в самые жаркие солнечные дни, было прохладно и сумеречно: Нику подумалось, что это идеальное место для тайных свиданий. Если бы Джеральд не шлялся по дому до поздней ночи, быть может, они с Уани выскользнули бы сюда… Домик был из двух комнат: в первой — раковина, холодильник и разбросанные по полу надувные круги, вторая — раздевалка, со скамьей и крючками на стенах, и тут же, за голубой занавеской, душ. Запиралась только одна дверь, ведущая в довольно пахучую уборную.

Натянув новенькие плавки, Ник вышел к бассейну. В чистой прозрачной воде отражалось чистое прозрачное небо. На поверхности плавало несколько упавших листьев; еще несколько уже ушло под воду и покоилось на голубом бетонном дне. Над водой парили стрекозы. Ник присел и попробовал воду рукой. В дальнем конце бассейна Джаспер поднял Кэтрин и посадил на бортик; вода плескалась меж ее ног, и сам он прильнул к ней так, словно собирался забраться туда же. Она негромко что-то проговорила — кажется, про Ника — а потом крикнула:

— Привет, дорогой!

Джаспер повернулся и поплыл к Нику, молча, лениво загребая руками, улыбаясь обычной самоуверенной улыбкой и не сводя с него глаз. Он, как видно, был новичком в соблазнении парней, приемов у него в запасе было немного, и он с ребяческой гордостью выкладывал сразу их все, не слишком беспокоясь о результатах. Ника это смущало и казалось вульгарным, что, впрочем, не мешало Джасперу фигурировать в некоторых его фантазиях, по большей части садистского свойства: даже напротив, от этого фантазии становились острее. Джаспер плыл к нему, взбивая вод) — ногами, и в первые несколько мгновений Нику показалось, что он обнажен — лишь когда тот доплыл и выпрямился в воде, стало ясно, что на нем крошечные, телесного цвета, плавки.

— Как тебе трусики Джаса? — поинтересовалась Кэтрин, явно заметив, что Ник с интересом его разглядывает.

— При ее маме я стараюсь эти плавки не надевать, — откликнулся Джаспер. Он замер в картинной позе, втянув загорелый живот, и озарил Ника белозубой улыбкой.

— Ну-ка скажи, о чем ты сейчас думаешь? — вкрадчиво поинтересовалась Кэтрин.

— М-м… — неопределенно протянул Ник. — Я бы сказал, дорогая, здесь остается мало простора для воображения.

И, отвернувшись, поплыл к дальнему берегу, где оставил книгу.

Он читал воспоминания Генри Джеймса о своем детстве, «Малыш и другие», и безуспешно старался подавить возбуждение: уже три дня им с Уани даже в щечку поцеловаться не удавалось. Книга, написанная уже престарелым и умудренным автором, требовала полного внимания, едва ли возможного, когда страстно и безнадежно мечтаешь о своем любовнике и в то же время украдкой следишь из-за темных очков за другим парнем, выставляющим себя напоказ и явно старающимся тебя возбудить. Время от времени Ник закрывал книгу и ронял себе на колени, пытаясь хоть ее тяжестью подавить предательскую эрекцию под гладким черным нейлоном. Некоторые фразы он мысленно отмечал, чтобы потом использовать самому — например, «продолговатая мучнистая плитка» вместо «вафля». И, снова отложив книгу, задумывался: что-то поделывает сейчас Уани? Что, если кого-нибудь подцепил в Перигё? Ник недовольно поморщился, на его взгляд, Уани чересчур любил спать с проститутками, что Нику казалось вульгарным, да и опасным. Новая мысль пришла ему в голову, заставив поморщиться еще сильнее, — хорошо бы сейчас нюхнуть. Едва ли не главная прелесть Уани, сердцевина его таинственного обаяния, состояла в том, что в любом европейском городе он мог без труда достать кокаин. В Мюнхене Ник десять минут ждал в такси перед банком, напряженно разглядывая мощные стены и кованые чугунные ворота, пока Уани внутри «встречался с приятелем». Фотограф в Перигё — это, возможно, еще один такой же «приятель». Из бассейна донесся пронзительный визг — Джаспер с Кэтрин гонялись друг за другом и плескались водой. Ник порадовался, что Уани пропустил демонстрацию плавок, и подумал, что позже непременно ему об этом расскажет — просто чтобы подразнить. Ему самому хотелось поплавать, но бассейн был занят: сейчас Джаспер с Кэтрин целовались прямо посредине водоема, и весь бассейн, словно ложе любви, принадлежал только им. Они подначивали друг друга, пьянея от собственной смелости; Ник чувствовал, что, если прыгнет в бассейн, Джаспер так или иначе убедит его к ним присоединиться. Он здесь играл роль Дядюшки Ника, взрослого и скептичного, и это, должно быть, больше всего заводило Джаспера. Пожалуй, он был бы не прочь отдаться Нику — вот только Ник не собирался доставлять ему такого удовольствия. Минуту спустя они вылезли на берег (Джаспер — с красноречиво торчащим под плавками членом) и отправились в домик переодеваться. Эдгар Аллан По, пишет Джеймс, в его детстве «не присутствовал лично» — однако, когда он умер, мальчика «поразила глубина его отсутствия». Минута текла за минутой, из домика слышался шум душа; Ник читал, сгонял с ноги любопытную бабочку, и недовольство его перерастало в нетерпение и зависть. «Глубина отсутствия»: иногда Мастер в своей тактичности становится почти жестоким. Ему вспомнилось, что говорила Рэйчел о свадьбе Уани, представилось, как Уани делает с Мартиной то же, что Джаспер с Кэтрин, и, содрогнувшись от горькой ревности, Ник поспешно сказал себе: нет, это чепуха, этого быть не может. И продолжал читать, с усилием вглядываясь в слова на странице, ставшие вдруг чужими и бессмысленными.