Этгар Керет - ЯОн

— Какого ты нас заложил, сволочь? — Гильад сильно толкнул меня, я отлетел у Шарону, и он тоже толкнул меня.

— Я скажу тебе, почему он заложил, — сказал Шарон. — Потому что наш Эличка — грязный завистник. Он смотрит на меня и видит, что я учусь лучше него, и что в спорте я лучше него, и что у меня есть девочка, самая красивая в школе, а у него, бедненького, еще прыщи не обсохли, и это ест его поедом.

Шарон снял кожаную куртку и протянул ее Гильаду.

— Ну вот, Эли, тебе таки удалось меня подставить, — сказал он, расстегивая ремешок своих командирских часов и пряча их в карман. — Мой отец думает, что я вор. В полиции чуть не завели на меня дело. И отличника я уже не получу. Теперь ты доволен?

Я хотел сказать ему, что все совсем не так, что это из-за Шулема, что он тоже был в команде, что он, как ребенок, плакал на День Катастрофы. Вместо этого я сказал: "Дело вообще не в этом… Вы не должны были красть у него велосипед, это было подло. Нет у вас совести". Когда я говорил это, голос у меня дрожал.

— Ты слышишь, Гильад, этот плакса Штинкер будет объяснять нам, что такое совесть. Совесть — это не закладывать товарищей, дерьмо! — сказал Шарон и сжал кулаки. — Мы с Гильадом сейчас научим тебя, что такое совесть, и при том самым убедительным способом.

Я хотел пошевелиться, побежать, поднять руки, чтобы прикрыть лицо, но страх сковал меня. Вдруг, неизвестно откуда, завыла сирена. Я совершенно забыл, что сегодня День Памяти [14] День Памяти (Йом а-Зикарон) — День поминовения солдат, павших в войнах за Независимость Израиля, 4 ияра, отмечается накануне Дня независимости Израиля. В этот день в 11 часов утра по всей стране раздается сирена и останавливается весь Израиль — транспорт, производство, торговля — и наступают две минуты молчания. Все застывают по стойке смирно. . Шарон и Гильад выпрямились. Я смотрел на них, стоящих как манекены в витрине, и весь мой страх вдруг исчез. Гильад, навытяжку, с закрытыми глазами и курткой Шарона в руке, показался мне большой вешалкой для одежды. А Шарон, со своим зверским взглядом и сжатыми кулаками, вдруг стал похож на пацана, который пытается копировать кого-то из крутого боевика. Я подошел к пролому в заборе и тихо и спокойно вышел через него. Я слышал, как сзади Шарон цедит сквозь зубы: "Мы это тебе еще припомним". Но он не сдвинулся ни на миллиметр. А я шел домой, огибая восковые куклы застывших людей, и сирена укрывала меня своей невидимой защитой.

Дани было лет шесть, когда он впервые столкнулся с "Еженедельным рисунком для ребенка". Детей просили помочь дядюшке Ицхаку разыскать пропавшую трубку и раскрасить ее в веселые цвета. Он нашел трубку, раскрасил ее в веселые цвета и даже удостоился приза, который был разыгран между участниками, давшими правильный ответ, — энциклопедии "Ландшафты нашей родины". И это было только началом. Дани помог Йоаву найти его собаку по кличке "Герой", Яэль и Билге — найти младшую сестричку, полицейскому Авнеру — вернуть пропавший пистолет, а резервистам Амиру и Ами помог с поисками их патрульного джипа. И всегда Дани тщательно раскрашивал найденные пропажи в радостные цвета.

Он помог охотнику Яиру отыскать затаившегося зайца, римским воинам — посадить под арест Иисуса, Чарльсу Мэнсону — найти Шарон Тайт, которая пряталась в спальне, Шуки и Зиву из ОМОНа (йуд. мем. мем.) установить местонахождение Герцля Авитана, не забывая при этом раскрашивать каждую находку в веселенькие цвета.

Он знал, что за спиной его называют доносчиком, но это его не волновало. Он продолжал оказывать помощь. Он помог Джорджи найти укрывающегося панамского партизана (нурьяга), нацистским солдафонам — схватить Анну Франк, братьям-румынам — сыскать отлынивающего от народа Чаушеску, и как всегда он окрашивал скрывающихся в бодрые цвета.

Террористы и борцы за свободу во всем мире пришли к мысли, что подпольная работа потеряла всякий смысл. Некоторые из них, от вящей путаницы и отчаяния, сами разукрасили себя в радостные цвета. И вообще, большинство утратило веру в возможность сражаться с судьбой, им предуготованной, и весь мир превратился в довольно-таки удручающее место. Да и сам Дани не очень-то был счастлив. Процесс поисков и раскрашивания больше не интересовал его, и он продолжал этим заниматься только в силу привычки. Кроме того, у него не было места для складирования семисот двадцати восьми экземпляров энциклопедии "Ландшафты нашей родины". Ликующими остались только краски.