Этгар Керет: ЯОн

Через два дня я взял на работе тендер и подъехал к музею перед самым закрытием. Залы были пусты, но если бы я даже кого-нибудь встретил, мне было бы все равно. На этот раз я был с оружием, да и, кроме того, у меня имелся отличный план. Единственная трудность, с которой я столкнулся, заключалась в том, что сама матка исчезла. Ответственный несколько изумился увидев меня, но когда я крепонько въехал ему по организму стволом своего новенького "Ерихо", он любезно предоставил мне необходимую информацию. Накануне матку продали одному еврейскому филантропу, который хотел отправить ее в один из общинных центров на Аляске. Во время плавания матка была захвачена "зелеными" из какого-то местного экологического фронта. Этот фронт напечатал сообщение в газетах, где говорилось, что матка не должна находиться в плену, и поэтому они решили возвратить ее в лоно природы. Согласно сообщению агентства Рейтар, данный экологический фронт считается опасным и фанатичным. В его распоряжении имеется пиратский корабль, которым командует охотник на китов в отставке. Я поблагодарил ответственного и засунул пистолет в кобуру.

На обратном пути все светофоры пламенели. Я лавировал между полосами, обходясь без помощи всяких там зеркал, изо всех сил стараясь протолкнуть ком, застрявший у меня в горле. Пытался представить себе матку моей мамы на сверкающем росой зеленом лугу. Или плывущей по океану в окружении дельфинов и тунцов.

Когда я перешел в седьмой класс, к нам в школу пришел психолог и устроил тесты на профпригодность. Он показал мне одну за другой двадцать разных картинок, и спросил что в них не так. Все они выглядели вполне нормально, но он заупрямился, и снова показал мне первую картинку с мальчиком. "Что неправильно на картинке?", — спросил он устало. Я ответил, что картинка в полном порядке. Он ужасно рассердился и сказал: "Ты что не видишь, что у мальчика на картинке нет ушей?" Честно говоря, теперь, когда я снова посмотрел на картинку, я действительно увидел, что у мальчика нет ушей, но все равно картинка выглядела абсолютно нормально. Психолог определил меня, как "страдает тяжелым расстройством восприятия" и отправил в ПТУ для столяров. В училище выяснилось, что у меня аллергия на опилки, и меня перевели на сварку. Там у меня, в общем-то, неплохо получалось, но работа эта мне не нравилась. Правду сказать, не было вообще ничего такого, чтобы мне как-то особенно нравилось. После окончания учебы я начал работать в мастерской, где делали трубы. В начальниках был у меня инженер из Техниона. Крутой парень! Если бы ты показал ему картинку с безухим мальчиком или что-нибудь в таком роде, он справился бы с этим в два счета.

После работы я оставался в мастерской, строил себе искрученные такие трубы, похожие на закутавшихся змей, и катал по ним шарики. Я знаю, что это выглядит по-идиотски, да и мне самому не очень нравилось это занятие, но я все равно продолжал. Однажды вечером я собрал трубу, в самом деле, сложную, с массой вывертов и изгибов, и когда я запустил в нее шарик, на другом конце он не появился. Я подумал сначала, что она забилась посредине, но после того, как попробовал запустить вовнутрь еще штук двадцать шариков, понял, что они просто исчезают. Я понимаю, всё, что я говорю, выглядит глуповато, все прекрасно знают, что шарики не исчезают. Но когда я видел, как они входят в трубу с одной стороны и не выходят с другой, это ничуточки не казалось мне странным, это выглядело просто абсолютно нормально. И тогда я решил, что построю себе большую трубу, точно такую же, как эта, и буду ползти по ней до тех пор, пока не исчезну. Я начал обдумывать эту идею и мне стало так радостно, что я засмеялся. Думаю, что я смеялся первый раз в жизни.

С этого дня я начал работать над гигантской трубой. Каждый вечер трудился я над ней, а по утрам прятал части на складе. Постройка заняла десять дней, и в последнюю ночь мне понадобилось пять часов, чтобы собрать трубу, она заняла почти половину цеха.

Когда я смотрел на нее, такую совершенную и ждущую меня, я вспомнил свою учительницу по социологии, которая как-то сказала, что первый человек, взявший в руки палку, не был ни самым сильным, ни самым умным в своем племени. Тем людям вообще ни к чему были палки. Просто ему она нужна была больше, чем другим, чтобы выжить и скрыть свою слабость. Я не думаю, что есть на свете человек, который сильнее меня хотел бы исчезнуть. И поэтому я изобрел Трубу. Я, а не этот инженерный гений из Техниона, начальник мастерской.