Кристина Арноти - Африканский ветер

— Вы на нее похожи? — спросил Рой.

— В каком плане?

— Во всех планах…

— Полагаю, что похож.

— И где же сейчас находится ваша мама? — спросила Катарина, скручивая двумя пальцами лист салата. Когда она его жевала, ноздри ее сжимались, как у кролика.

— Моя мать умерла…

— О! — смущенно произнесла она. — Я не хотела вас огорчать.

Я простил ее с болью в голосе:

— Вы не могли этого знать…

— Она всегда задает слишком много вопросов, — сказал Рой — Из любопытства, от желания поговорить, сказать всякую всячину.

— Ты преувеличиваешь.

Катарина нервно засмеялась. И снова налила в мой бокал крепленого вина «Напа Вэлли». Вино было ужасным, драло горло и путало мысли. Оно было теплым, фруктовым, пилось легко, но таило в себе опасность. Коктейль Альфонсо и это вино ударили мне по мозгам и заставили быть осторожным. Я собрался было рассказать анекдот, но отказался от этой затеи и выпил большой стакан ледяной воды.

— Перейдем теперь к практической стороне дела, — начал Рой, — Завтра бассейн будет наполнен. После обеда вы уже сможете поплавать. Что касается завтрака, то Альфонсо сможет подать его вам начиная с 7 часов утра. Если пожелаете выпить кофе раньше этого часа, используйте аппарат, стоящий в вашей комнате. В коридоре есть машина для приготовления льда, чтобы выпить воды. Когда вы отдохнете от перелета, можно будет подумать о теннисе.

— Я начну разминать мышцы с завтрашнего дня.

— Великолепно, — вмешалась Катарина. — Вы такой крепкий, такой гибкий…

Рой покачал головой:

— Тебе нравится Эрик?

— Да.

Ее глаза были подернуты поволокой. Она много выпила. Рой перешел а атаку. Мне надо было поскорее привыкнуть к его вздорной болтовне.

— Вы не скажете мне девичью фамилию вашей матери? Дело, конечно, прошлое, меня в то время еще не было на свете, как, впрочем, и вас, но мне известно, что крупные промышленники часто были вынуждены служить власти. Ее, случайно, не звали мисс Крупп [6] Крупп — династия немецких промышленников из Эссена, известная с XVI века. или мисс Мессершмитт [7] Мессершмитт Вилли (1898–1978) — немецкий авиаконструктор и промышленник, создатель крупнейшего концерна. ?

— Нет, — ответил я, — Не до такой степени. Может, не будем тревожить мертвых?

Он извинился, а Катарина добавила, что Рой любит черный юмор. Я не притрагивался к приготовленному Альфонсом стакану с ананасами. Она начала есть и тут же прекратила. Рой съел несколько ложек. Затем мы прошли в салон. В камине горели дрова. Я отодвинул кресло от огня и удобно уселся. Мне следовало быть подальше от тепла, поскольку я мог заснуть. Катарина предложила выпить светлого напитка, настойку гореченика с привкусом диких трав.

— Очень хорош для пищеварения, — сказала она — Именно так говорят, когда хотят оправдать чрезмерное потребление алкоголя.

Она наклонилась ко мне:

— А ваш отец? Что с ним?

— Подвинься, Катарина, я не вижу Эрика. Сядь лучше рядом со мной, — сказал Рой, устроившись на широком кожаном канапе.

Кэти уселась рядом с ним и положила ладонь на бедро американца. Он оценил это жест.

— Ваш отец еще жив? — настаивала она.

Я объявил, что мой отец умер.

— Бедняжка! — воскликнула Катарина — Вы ведь круглый сирота. И у вас больше нет никого из родни?

— Только дядя, не так ли? — добавил Рой.

— Точно. Он мне как второй отец. Это он меня вырастил.

— Я ведь тебе уже говорил, — сказал Рой — Он рассказал мне об этом у Ленотра. Ты, видно, забыла.

Они глядели на меня, взявшись за руки, с таким сочувствием, словно хотели разделить мое одиночество и мою печаль. Они были из тех людей, кого не затронули драмы жизни, они знали о несчастьях только по слухам. Настойка гореченика меня опьянила. Я рассказал им о своих зарубцевавшихся душевных ранах, о родителях и моем благовоспитанном трауре. Катарина спросила, была ли у меня в жизни какая-нибудь женщина, подружка.

— Подружка? — произнес я грубовато. — Одна? Одна — это слишком много. Их нужно множество, если хочешь оставаться свободным.

Рой захлопал в ладоши.

— Видишь, видишь, — повторял он Кэти, которая надула губы.

Она, очевидно, была временным явлением в жизни Роя. С каждой новой порцией настойки гореченика мы все дальше и дальше заходили на полное ловушек поле отношений между мужчинами и женщинами. Слова моих хозяев были полны намеков на их личные отношения, они кудахтали, недомолвки сбивали меня с мысли. Я заявил, что все парочки без исключения считаю загадками. Рой хмыкнул, но признал, что я был прав. Кэти метала в него стрелы: он так и останется старым холостяком, будет жить в одиночестве. А он говорил об агрессивных укротительницах, которых следовало избегать. Поскольку они хотели помириться, им непременно надо было напасть на кого-нибудь или пожалеть его. Им нужен был козел отпущения.