Кристина Арноти - Африканский ветер

— Вы позаботитесь об этой девушке, я ей так признателен! Если бы она мне не рассказала все, я не чувствовал бы себя так хорошо.

Я повернулся к Энни:

— Ты понимаешь, что с нами происходит?

— Да, — сказала она, — но мне было очень страшно. Он пригрозил мне, что выставит меня подстрекательницей этого дела. Прежде чем усадить меня около бассейна и снять на пленку, он сказал, что сможет доказать мое участие в преступлении, что я руководила тобой на расстоянии и ждала тебя в Лас-Вегасе, зная об убийстве.

Сэндерс развел руки в стороны, словно желая прижать нас к своей груди:

— Спасибо за признания на видеокассете. Я так вам признателен… Верный Син Сэндерс, доверенный человек на протяжении тридцати лет, великий адвокат, выдающийся человек, скромный холостяк будет наконец-то вознагражден.

— А я? — спросил я его. — Что будет со мной?

— Вы станете рантье в возрасте тридцати восьми лет. В момент вашего полного отречения от дел вы попросите у компании выделить вам пенсию в тысячу долларов в месяц. Неплохо получать тысячу долларов, ничего не делая, а?.. Энни могла бы работать, а вы тоже займетесь чем-нибудь по специальности. Почему бы и нет? Для того чтобы продлить действие столь дорогой вам грин-карты, надо будет доказать, что у вас есть работа. Но, естественно, в компании я вас не оставлю. Вы завалили свою работу, Эрик. Вы плохой психолог. Вы решили, что Энджи была эгоисткой, женщиной, лишенной всяких чувств, и приняли меня за всемогущего бога… ваше доверие было весьма трогательным. Сколько же вы совершили ошибок! Но было бы несправедливо упрекать вас в этом, вы стали моей удачей, посланной старушкой Европой. У вас есть неоспоримые качества, чтобы покорить Америку…

— Возьмешь меня с собой? — спросила Энни. — Не оставляй меня… Эрик, что теперь с нами будет?

Я схватил Сэндерса за руку:

— Что бы вы сделали на моем месте? Скажите. После того несчастного случая…

— Я бы попросил помощи у старого Сэндерса.

— Который стал бы меня шантажировать точно таким же образом…

— Именно так, — произнес он — Я не ставлю под сомнение вашу версию. Я прекрасно понимаю причины вашего приступа гнева. Иногда Энджи вела себя так, что ее хотелось прикончить. Она бывала невыносимой, властной, такой уверенной в себе… Вы проявили необычайную ловкость, почти смогли добиться своего. А теперь я отвезу вас в Беверли-Хиллз.

— Я забираю Энни с собой.

— Нет. Не стоит озадачивать Филиппа.

— Я поселю Энни в отеле, но вначале мне надо вернуться к «Китайской пагоде».

— Отлично, забирайте вашу прекрасную машину. Возможно, я оставлю ее вам с вашими личными вещами. Но если когда-нибудь вам придет в голову глупая мысль о том, чтобы скрыться, гарантирую вам, что вы будете очень скоро арестованы. Я сообщу в полицию, заставлю отрыть тело Энджи, причем в вашем присутствии. После убийства в дом никто не входил. Я позвонил сторожу и велел ему не ходить туда. Чисто инстинктивно. С того момента, как у меня появились подозрения, очень смутные подозрения, я решил, что никто не должен ни к чему прикасаться в этом доме. Представляете себе картину эксгумации… В каком состоянии должно быть ее тело…

— Замолчите!

— Видите, какое это оказывает действие? Вы совсем не похожи на преступника. Мне-то это известно, но чтобы убедить в этом суд… Итак, мои дорогие, водитель отвезет вас сейчас к «Китайской пагоде», а я доставлю вам доверенности на передачу полномочий, которые вы, Эрик, подпишете. Фильм с признанием нашей дорогой Энни будет находиться в надежном месте. До самой моей или вашей смерти я буду держать вас на крючке с помощью этого фильма. Знаете, какого момента я жду? Когда я заставлю снять со стен портреты Энди Фергюсона и разместиться в доме Энджи. В ее комнате, в ее кровати.

Я поднял стекло, отделявшее нас от водителя, и во время поездки принялся расспрашивать Энни, которая была бледной, словно привидение:

— Где же ты была весь этот год?

— В его доме.

— Здесь, в Малибу?

— Да.

— Под замком?

— Нет.

— Почему он ждал целый год?

— Надо было, чтобы за тобой признали право наследования. Иначе ты не смог бы переуступить ему права управления. Он забавлялся, когда получал твои приказы, и каждый день говорил мне о тебе.

— А почему ты меня не предупредила?

— При первом же контакте с тобой меня отправили бы к окружному прокурору, которому он отдал бы этот фильм. Я желала его смерти. Я мечтала о том, что я смогу его убить, но он только смеялся и знал об этом. Он сказал мне, что я — пропащая женщина, меньше, чем ничто.