Мария Метлицкая: И шарик вернется…

Наконец положили в госпиталь — всем занимался тот самый друг с котиным взглядом масленых глазок. Сначала обследование: анализы, коронарография. Через день операция. Каждую минуту капают бабки.

– Здесь не залеживаются, — объяснил друг-дружочек.

Отвез вечером Светика домой, предложил поужинать. Она согласилась. Сидеть в чужой квартире одной — радости мало. Пошли в ресторан, китайский. Дешевка. Пахнет прогорклым маслом и рыбой. Светик сморщилась и отодвинула тарелку.

В машине на обратной дороге этот придурок попытался ее обнять. Светик его оттолкнула, чуть по морде не съездила. Не съездила, потому что нужен, без него она здесь пропадет. Сказала только:

– Как же вы можете? Я же жена вашего друга.

Тот криво усмехнулся:

– Да ладно, жена… С тобой все понятно. Знаем мы таких жен. Видали.

Светик оскорбленно вышла из машины, хлопнула дверью. Сволочь! Сволочь убогая. Решил, что за китайскую тухлятину я с тобой расплачусь? Прямо в машине? Ублюдок!

Операцию сделали. Вставили четыре шунта. Врач объяснил Светику, что качество жизни больного теперь будет совсем другое: покой, положительные эмоции. Никаких стрессов. Светик объяснила врачу, что Гарри — известный адвокат.

– О чем вы говорите? — рассмеялся врач. — Об этом можно забыть.

Так. Что делать? Как жить? Тащить в Москву старика-инвалида? А там? На что жить? Стать при нем сиделкой? Нет уж, увольте. Не за этим, что называется…

И Светик решила, как ей казалось, мудро. Она остается в Америке. Продает квартиры в Москве, а это — приличные деньги. Еще есть дача по Казанке, двадцать пять соток, тоже деньги неплохие. Еще участок успела прикупить в приличном месте — как в воду глядела. Нет, все-таки есть у нее чутье. И мозги, слава богу.

В Москве ловить больше нечего. А здесь — посмотрим. Обживемся. Язык она знает, здоровье и красота на месте. Да и вообще — кому Америка не дает шанс? Только дебилам. А она к ним не относится.

Зоя родила дочку. Роды прошли как по маслу. Все были счастливы. Муж от ребенка не отходил — вился, как орлица над орленком. Матушка почти свихнулась — тоненьким голоском завывала колыбельные и не спускала девочку с рук. Зоя с интересом разглядывала дочку. Красивый ребенок, крепкий, здоровый. А ведь зона риска была огромна… Возраст родителей! Зоя — врач, все понимала. Но, как говорится, все обошлось.

Конечно, девочку назвали в честь прабабки, иначе и быть не могло!

Наняли няньку — медицинскую сестру из Зоиной больницы, опытную, вырастившую троих детей. Зоя была спокойна. На работу вышла через полтора месяца после родов. Дела не ждали.

Через год она баллотировалась в Думу от коммунистов. Прошла с абсолютным большинством голосов.

Жизнь сделана: профессор, прекрасный врач, общественный деятель. Муж, ребенок. Успешная жизнь успешной женщины. Главное — проживать эту самую жизнь по совести. Не сомневаться. Тогда все сложится.

Ох, ничего не бывает в жизни просто так! На все воля Божья — Шура была в этом уверена. Как когда-то послал ей Боженька тетю Тоню, так сейчас послал Люсю, Люсечку — нянечку из того интерната, где когда-то жил Петруша. Шура встретила ее на улице и не узнала. А вот Люсечка ее узнала, сама подошла.

– Как ты, Шура, где? Как на хлебушек зарабатываешь?

Шура расплакалась и все про свои беды рассказала. Позвала Люсечку к себе — чаю попить. Люсечка боты скинула, платок развязала. Прошлась по квартире.

– Бедно живешь, Шура, плохо.

Шура махнула рукой и стала заваривать чай. Сели. На столе — сушки, сухари и варенье засахаренное, соседка прошлогоднее отдала. Люся чаю попила, сухарики в чае размочила, рассмеялась — зубов-то нет.

Шура вздохнула:

– Какие зубы! Сколько денег стоят!

А Люсечка хитро улыбнулась, прищурилась и сказала:

– Ну при чем тут деньги? Это у меня имидж такой! — Она захихикала. — Мне теперь зубы ни к чему!

Шура не поняла, а Люсечка объяснила: побирается она теперь, на рынке. Место — золотое. Денег — «хоть жопой ешь», с пустыми сумками ни разу не ушла. Торговки под вечер все ей скидывают — и мяско, и творожок, и помидорки с огурчиками. Ну, малость залежавшиеся, понятно. Но она не брезгует, людей не обижает. Люди-то от души! Иной раз соседке, одинокой старушке, все отдаст. Та — счастлива, за Люсечкино здравие каждую неделю в церкви свечки ставит. А она, Люсечка, все сама себе купить может, хоть в «Перекрестке», хоть в «Седьмом континенте»: и колбаски копченой, и конфет шоколадных, и рыбки красной, и икорки.