Мария Метлицкая - И шарик вернется…

– Давай пройдемся, — сказала Таня.

Лялька кивнула. Шли молча. Все было и так понятно, без слов.

В последний вечер Лялька взяла отгул и повела Таню в старый район Маре, где, как она сказала, «самое вкусное кафе-мороженое на свете». И вправду — самое вкусное. Таня взяла шарик манго, малины и киви. Лялька — любимое шоколадное. Сидели за столиком у окна. Смотрели на улицу. Молчали. Понимали, что расстаются. На сколько? Кто знает?

Только Таня знала — теперь она почти здорова, у нее снова есть силы. А главное — желания. Желание жить и желание бороться за эту самую жизнь.

И все это появилось вновь не без Лялькиного участия.

На перроне Таня сказала Ляльке:

– Возвращайся! Там сейчас много возможностей. Может, что-то и сложится? А здесь как-то сомнительно…

Лялька кивнула и обняла Таню. Проводница предложила поторопиться. Таня стояла у окна и смотрела на Ляльку. У обеих по щекам текли слезы.

– Балда! — крикнула Лялька. — Вся жизнь впереди!

Таня улыбнулась и кивнула.

Поезд крякнул, чуть откатился назад и медленно, с усилием тронулся. Лялька стояла на месте, и ее тоненькая фигурка отдалялась все больше и больше.

Таня забралась с ногами на полку и, подперев голову рукой, стала смотреть в окно. Потом она выпила чаю, улеглась с книжкой под одеяло и начала подремывать. И вдруг остро, почти болезненно и осязаемо, почувствовала, как она соскучилась по своим — и по Кирюшке, и по маме, и по Женьке. И конечно, по Андрею. И еще она подумала, какая она счастливая, потому что в Москве ее ждали ее любимые. Очень ждали — она это знала наверняка!

Лялька вернулась домой, скинула сапоги и куртку, налила рюмочку коньяка и порезала лимон, закурила и подошла к окну. Посмотрела на улицу — чистую, словно вымытую с мылом, на фасад соседнего дома — ухоженный, с маленькими балкончиками и ящиками с цветами, на неспешно идущую редкую публику. И подумала: «Хватит. Пора в Москву. Оставляю тебя, Париж. Покидаю тебя, праздник, который всегда со мной. Дела, видишь ли. Так что — извини. Я без тебя проживу. Ты без меня — тем более».

После свадьбы Светик поселилась у Гарри окончательно. Квартирой была недовольна: все несвежее, требует ремонта. А возможности сейчас какие! Это не то время, когда она доставала с боем плитку и сантехнику. Потом подумала — что в этой халупе делать ремонт? Какой смысл? Стала уговаривать мужа купить квартиру попросторнее и ближе к центру. Гарри занервничал, но денег дал. Светик долго подбирала варианты, наконец нашла то, о чем мечтала: тихая улочка, район ипподрома. Четыре комнаты, большая кухня.

– Зачем четыре? — удивился Гарри.

Светик терпеливо объяснила:

– Гостиная, столовая, спальня и кабинет.

Гарри вздохнул и согласился. Светик — девочка разумная. Конечно, она права. Квартира — лицо хозяина, а люди у них бывают непростые, правда, редко. Гостей Светик не любит, предпочитает встречаться в ресторанах.

Ремонт сделала с размахом. Когда требовалась новая порция денег, Гарри горестно качал головой. Потом настала очередь мебели. Светик сказала, что надо заказывать в Италии. Гарри опять удивился. Светик от обиды расплакалась.

– Я стараюсь, а ты недоволен.

Не разговаривала с мужем три дня. Гарри страдал. Денег, понятно, дал.

Квартира и вправду получилась шикарная. «Даже слишком», — подумал Гарри. Но вслух, конечно, не произнес. Светик и вправду расстаралась, но как-то чересчур богато вышло. Помпезно, что ли. «Ладно, — решил Гарри. — Пусть девочка радуется».

Девочка радоваться не уставала — новые шубки, итальянская обувь из самых дорогих бутиков, сумочки за семьсот евро, салоны, массажи. В общем, при деле человек.

У Гарри всегда водились деньги, он никогда не думал о завтрашнем дне. А тут как-то страшновато стало, неуютно. Он брался за любые дела, даже за которые прежде не взялся бы и вовсе. Но все равно не поспевал — деньги улетучивались. Улетали, как в трубу. У него — увы — возраст, работать в таком ритме было тяжеловато. Начинал допускать ошибки, промашки, расстраивался. Поднималось давление, болело сердце.

А вот Светик не уставала и мук совести не испытывала. Интересно, а для чего она вышла за старика замуж? Чтобы у больничной койки сидеть? Нет, извините. Она вышла замуж, чтобы ни в чем не нуждаться и не отказывать себе в удовольствиях. А если муж этого не понимает — его проблемы. Значит, дурак, если поверил в вечную любовь.

Гарри положили в больницу. Сказали, что срочно нужна операция — шунтирование. Светик испугалась — вдруг что случится? С чем она останется? С квартирой? А домработница, тряпки, салоны? Отдых на лучших курортах? В лучших отелях? Билеты на самолет в бизнес-классе? Если что — она останется у разбитого корыта. Жить будет не на что. Нет, можно, конечно, сдать свою квартиру… Но это такие крохи. Только с голода не подохнуть! Кто будет ей оплачивать ее хорошую жизнь? Старый спонсор — теперь это называлось так — давно слетел со своего места. Звонил как-то, плакался, жаловался на новые времена, ненавидел новую власть. Говорил, что живет на пенсию. В общем, понятно, ничего интересного. Светик быстро свернула разговор.