Джонатан Кэрролл: Влюбленный призрак

— Мы не позволим тебе причинить себе вред, — поправил ее Лоцман.

Это мгновенно вызвало волнение. Люди Бена были разъярены, особенно потому, что понимали: теперь они в меньшинстве.

— Мы сделаем с ним, что захотим! — закричала одна женщина. — Вы не можете нас остановить!

Ответом на это замечание было рычание трех собак и затрещина, которую отпустил крикливой коротышке дородный мужчина ростом в шесть футов и четыре дюйма, коротко, по-военному, постриженный.

— Мы — Бены, а вы нет — так что уматывайте! — проскулил кто-то еще, но пустился наутек, как только это сказал; никто не пытался его остановить.

Опять наступила тишина, потому что никто не знал, что будет дальше. Но передышка длилась совсем недолго.

— Он умер! Умер! — закричал кто-то, и все снова пришло в движение.

Бен, Фатер и Лоцман быстро побежали на крик. То, что они увидели на земле, не могло их не взволновать: мужчина в темно-коричневом костюме и прической под Элвиса Пресли лежал на спине, уставившись в небо стеклянными безжизненными глазами. Бен прошел вперед и присел на корточки рядом с телом. Он поднес раскрытую ладонь ко рту мужчины, проверяя, дышит ли тот. Никаких признаков дыхания. Посмотрев на Фатер, он помотал головой.

— Ты знаешь, кто это, Бен? — спросила она.

— Да. Он был той частью меня, которая никогда по-настоящему не верила, что ты меня любишь.

— Как ты это понял?

— Просто сейчас, увидев его мертвым, я его сразу узнал.

Мистер Шпилке стоял вдали вместе с другими пассажирами из машины. Они смешались с новыми знакомыми Фатер, которые прибыли на помощь Бену. Ее старый учитель двинулся вперед, но по пути остановился поговорить с привлекательной негритянкой. Немного его послушав, она кивнула и что-то коротко сказала в ответ. Шпилке благодарно коснулся ее плеча и продолжил свой к путь к распростертому на земле телу.

— Видели женщину, с которой я только что говорил? Она заняла место этого человека, как только он умер. Она возникла рядом со мной, так что я ее сразу заметил.

Бену потребовался всего один взгляд на чернокожую женщину, чтобы поверить Шпилке. Он узнал в ней свою новую тревогу, вошедшую в его сознание через несколько мгновений после того, как Фатер доказала, не оставив никаких сомнений, как велика ее любовь к нему. Иногда страхи умирают — или нам удается их перерасти, но они всегда замещаются новыми, совершенно новыми страхами, последними, усовершенствованными моделями.

Он подумал о своем покойном дяде, долгие годы тщетно сражавшемся против рака. Сначала врачи обнаружили у него рак кожи и прооперировали его. Несколькими годами позже рак появился у него вновь, на этот раз в простате. Ее вырезали, но через полгода рак объявился у него в печени и съел дядю живьем. Перед смертью этот мертвенно-бледный человек сказал: «Какой был смысл в этой борьбе с болезнью? Я потратил столько времени и сил, я так страдал. Неужели я должен был выстрадать свою смерть?»

Вторя этому чувству, Бен теперь в отчаянии сказал:

— Мы никогда не сможем совладать с собой, верно? Нам не дано знать покоя. Как только что-то дурное уходит из нас или же у нас хватает сил это преодолеть, оно мгновенно замещается чем-то еще более изощренным и опасным.

— Это вопрос или утверждение? — спросил мистер Шпилке.

— Утверждение, — сказал Бен и повернулся к толпе. — Это правда, не так ли? Я преодолею некоторые из своих слабостей и страхов, но их заменят другие, разве нет? У вас всегда найдется пополнение. — Сказав это, он увидел нахального Помело, взявшего на себя ответственность за создание Стюарта Пэрриша. Он обратился к нему: — Что ты собираешься делать? Мы должны жить вместе, нравится нам это или нет.

Тот с подавленным видом озирался среди друзей Фатер и собак Лоцмана, окружавших его. Теперь у положительных качеств Бена, которые любили в нем другие, имелся значительный перевес над его дурными чертами. Как ни ненавистно было ему это признавать, Помело понимал, что конфронтация в лучшем случае приведет к ничьей.

— Ты уже говорил что-то о переговорах… Похоже, нам придется их вести.

— Ты голоден? — ни с того ни с сего спросил Бен.

— Голоден ли я? Странный вопрос, но поесть я, разумеется, не отказался бы.

— Может, приготовить тебе что-нибудь? Я не могу принять вас всех, потому что мое жилище недостаточно велико. Но если бы вы выбрали пятерых представителей, мы могли бы пойти ко мне на квартиру. Я приготовлю что-нибудь поесть, и мы сможем поговорить. — Он повернулся к Фатер. — Твоих возьмем тоже. Пусть они выберут нескольких человек, и мы все славно побеседуем.