Дидье Ковеларт - Прошлой ночью в XV веке

Я бросаю ей с горькой усмешкой:

— А в чем она заключалась, эта моя миссия? Внушить ей, что я ничтожество, за которое не стоит цепляться?

— Ну, зачем же так плохо думать о себе?! Благодаря вам, она вырвалась из гнусного существования, на которое ее обрекли; теперь ей осталось не упустить свой шанс на смерть. А для этого она должна согласиться покинуть вас. Поэтому я и прошу только об одном — о полном воздержании с вашей стороны, пока она не освободится. Никаких эротических снов, никакого автоматического письма, сообщничества, ностальгии, сожалений, которые передались бы ей. Я могу на вас рассчитывать?

Я киваю, стараясь удержать подступившие слезы жгучей печали. Вот и окончилось мое приключение — такое яркое, и такое краткое, и с таким скверным исходом! Мне больно слушать Мари-Пьер: она убеждает меня оставить Изабо с не меньшей пылкостью, чем раньше, когда призывала помочь ей, — не слишком ли это жестокий способ поставить точку?!

Она провожает меня до двери с меланхоличной улыбкой, приобняв за плечи.

— Я сейчас выступаю в роли злой мачехи, но, поверьте, я тоже привязалась к этой малышке. И зря. Это совсем не то, чего от нас ждут.

Включая свет на лестничной площадке, она говорит мне, что ее котам очень понравилось играть с моим. Я вызываю лифт, отвернувшись, чтобы скрыть волнение.

— Это ведь был бродячий кот? Ой, простите, кажется, по-ученому их называют «европейскими». Он вас любил как сына.

Я оборачиваюсь к ней.

— Значит, вы и котов слышите тоже?

— И котов, и живые растения, — вздыхает она. — Проблема в том, что, стоит лишь прислушаться, и понимаешь: всё вокруг говорит.

Я вернулся домой, стараясь ни о чем не думать. Коринна и Жюльен смотрели телевизор. Сходив на кухню за банкой пива, я сел между ними на диван. Показывали какую-то американскую комедию, и их смешки притупляли мою печаль. Я утопил в «Карлсберге» воспоминание о Гийоме. В конце концов, он поступил так, как считал нужным, и я ничего не мог исправить в его судьбе. И добавить тоже не мог. В моей власти было только одно — оставить все как есть.

— Ну, и как там прошло в Ротари? — спросила Коринна во время рекламной паузы.

— Прошло… — ответил я с наигранной скукой.

Я придумал благотворительный вечер в клубе, чтобы скрыть свой поход к психиатру. Насколько отрадно мне было делить с Коринной счастье Изабо, настолько же сильно хотелось пережить горечь разрыва в одиночестве. Она искоса поглядывала на меня. Я привлек ее к себе, желая сгладить отчуждение последних дней.

— Кстати, о Ротари: забавная штука, — сказала она, но ее тон никак не соответствовал этому определению.

И, дождавшись минуты, когда Жюльен вышел в туалет, продолжала:

— Только что звонил твой друг, доктор Совенарг. Похоже, он ничего не знал об этой вечеринке.

Не смутившись, я спросил, что ему было нужно.

— Договориться, чтобы я подежурила у одного больного на дому. Я взяла себе ночные часы. У меня сейчас нет причин отказываться, а, кроме того, мне почему-то кажется, что ты предпочитаешь спать в одиночестве. Так или нет?

Я еще крепче обнял ее за плечи.

— Жан-Люк… Мне кажется, или ты занимался с кем-то любовью сегодня вечером?

В ее голосе было столько интуитивного понимания и надежды, что я не стал отрицать.

— Спасибо, — сказала она, опустив глаза.

И это не было иронией, скрывавшей душевную боль. В ее голосе звучала искренняя благодарность, — я просто не поверил своим ушам. Она снова взглянула на меня и добавила:

— Вот единственное средство, которое поможет мне перестать терзаться из-за моего футболиста.

Ее реакция потрясла меня. Поскольку я молчал, она спросила:

— Хорошо было?

— Да никак.

— И мне тоже никак. Значит, квиты?

Коринна произнесла это тоном маленькой девочки — такого я от нее никогда не слышал. И ответил:

— Квиты. Я люблю только тебя.

Вошел Жюльен и спросил, что я предпочитаю: сыграть с ним в Vice City или досмотреть эту дрянь?

— Лично я иду спать, мальчики, — решила Коринна и легко вскочила с дивана. — Это моя последняя свободная ночка, надо ее использовать.

Она многозначительно взглянула на меня, и мой ответный взгляд выражал такое же влечение. Поиграю полчасика с ее сыном, а потом забуду в ее объятиях о моей измене с незнакомкой — пусть и не состоявшейся.

Она уже шла наверх по лестнице, когда я спросил, далеко ли находится место ее ночных дежурств. Коринна ответила, не оглядываясь:

— Вот ты мне и скажи: это в замке Гренан.