— Казалось бы, довольно и этого мытарства, — сказал Анатолий.
— Но это мытарство далеко не последнее, — продолжал доктор Сапс. Нажатием на пульт он вызвал на экране что-то вроде графика или календарика: — Извольте. Сегодня ваш друг проходит через пятое мытарство, мытарство лености.
Анатолий увидел, как со всех четырёх сторон метались и двигались люди. Не было видно только их лиц. Они либо уже прошли мимо него, либо, проходя, отворачивались. Но они подходили почти вплотную к нему. Анатолий с трудом удерживался от того, чтобы потрогать кого-нибудь из них. «Это же голограммы», — убеждал он себя, но в это плохо верилось. Постепенно среди мечущихся фигур нарисовалась ещё одна. Вместо лица у неё была маска, в руке молоток. Молотком фигура методически проламывала головы всем встречным. От неё отшатывались, закрывали лица руками, но молоток доставал всех. И Анатолий невольно закрыл лицо руками, когда молоток замахнулся на него.
— Look — see, — послышался голос доктора Сапса, — вот вам и Ломоносов, он же Михайло.
Когда Анатолий заставил себя отнять руки от лица, вокруг никого уже не было. Только Люкси хихикал со всех четырёх сторон, хлопая своими лягушачьими ладошками.
— Почему же это мытарство лености? — выдавил из себя Анатолий.
— Это мытарство лености для вашего друга, — пояснил доктор Сапс. — Он ведь подозревал, кто проломит ему голову, но не дал себе труда задержать его, да и вас не убедил, а мог бы постараться.
— Но почему же вы всё-таки не даёте мне похоронить его? — спросил Анатолий.
— Буду откровенен с вами. Потому что я рассчитываю… реанимировать его.
— Так реанимация… ещё возможна?
— По-моему, реанимация возможна всегда. Дело в том, что люди рождаются мёртвыми. Ад — реанимация без наркоза, рай — реанимация под наркозом.
— Какой же наркоз в раю?
— Так называемое райское блаженство. Любой наркотик предлагает ослабленную форму такого блаженства. С другой стороны, истинный рай — тоже искусственный рай.
— Но в раю и в аду, надеюсь, обходятся бон пересадки органов.
— Как сказать, — усмехнулся доктор Сапс. — Ведь ад и рай — инстанции но окончательные. Там тоже предстоит воскрешение, но плоти. Так что без пересадки органов не обойтись.
— У кого же их берут?
— Да всё у того же человечества. При воскрешении мёртвых тоже пересаживают органы, изъятые у вас же самих при этой жизни или у кого-нибудь другого, кому пересаживают ваши органы. Их тасуют, с позволения сказать. Здешняя жизнь, в конце концов, — непрерывная ампутация.
— И это называется «воскресение мёртвых»?
— Следует различать воскресение и воскрешение. А «воскресать» и «воскрешать» — вообще странные глаголы. Так, например, «воскресать» — глагол сугубо непереходный. Воскресать можно только самому. При этом первое лицо от глагола «воскресать» возможно и для совершенного, и для несовершенного вида, хотя воскресну — однократное действие. Кто воскрес, тот воскрес раз навсегда. А с другой стороны, я воскресаю… Это длительность, но однократная длительность, а глагол всё равно непереходный. Но от глагола «воскресить» образуется форма первого лица «воскрешу», та же самая, что от глагола «воскрешать», а это уже глагол переходный. Так, я воскрешу вашего друга, то есть надеюсь, что воскрешу, хоть он и противодействовал таким воскрешениям. Но «воскрешать» — глагол переходный, воскрешают кого-нибудь, кроме себя самого. И кто воскрешён, тот необязательно воскрес, ему ещё только предстоит воскреснуть. Таким образом, воскрешение — процесс, в отличие от воскресения. Впрочем, «воскрешу», «воскрешаю» — всего лишь формы глагола или громкие слова. Мы разве что возвращаем к жизни.
— Как это было с генералом Ефимцевым?
— Генерал Ефимцев, собственно говоря, не умирал. Так вот и Калерия Дарвиновна Параскевина не умирает уже восьмой год. Но ваш друг, по всем определениям, мёртв.
— И всё-таки? — заикнулся Анатолий.
— И всё-таки! Сделаем, что можем.
— А когда?
— Этого я пока не могу сказать вам. Но не беспокойтесь. Вас известят.
Дверь камеры автоматически открылась. Анатолий понял, что аудиенция закончена.
Вернувшись к себе в кабинет, Анатолий первым делом выполнил то, что посоветовал ему Аверьян при их последнем разговоре. Он выяснил, какие операции были произведены в Трансцедосе сразу же после возобновления операций, то есть на другой же день после убийства Аверьяна. Напоследок Аверьян сказал Анатолию, что к серийным убийствам в Мочаловке может иметь отношение муж или друг одной из прооперированных женщин. В центре доктора Сапса были произведены четыре операции. Был прооперирован отец очень богатого банкира, а также брат богатого предпринимателя. Из двух женщин одна приехала из Франции, привлечённая славой доктора Сапса. Ей пересадили почку. Другая была Людмила Синицына, сотрудница мочаловской библиотеки. Непонятно было, как она попала в Трансцедос и кто оплатил за неё невероятно дорогую операцию. Людмиле пересадили сердце. Сотрудник Трансцедоса заявил, что случай Людмилы Синицыной исключительно интересен с научной точки зрения и к тому же операция произведена из чистого человеколюбия.
Читать дальше